 | Официальная правовая информация |
РЕШЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО АРБИТРАЖНОГО СУДА ПРИ БЕЛОРУССКОЙ ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННОЙ ПАЛАТЕ
22 октября 2015 г. (дело № 1372/44-14)
Международный арбитражный суд при БелТПП, рассмотрев в помещении суда (ул. Коммунистическая, 11, комн. 320, г. Минск, Республика Беларусь, зал судебных заседаний) на заседаниях, которые состоялись 27 августа, 10 ноября 2014 года, 14 января, 3 и 18 марта 2015 года, дело № 1372/44-14 по иску унитарного предприятия «А» (Республика Беларусь) к компании «В» (Республика Польша) о взыскании 470 696 522 белорусских рублей,
УСТАНОВИЛ:
Позиции сторон спора
В исковом заявлении унитарное предприятие «А» (далее – истец) утверждало, что 27 марта 2009 года, выступая в качестве покупателя, заключило с продавцом, компанией «В» (далее – ответчик), договор на поставку оборудования (далее – договор).
По договору о совместной деятельности часть оборудования истец передал для эксплуатации обществу с ограниченной ответственностью «С».
В гарантийный период эксплуатации в поставленном ответчиком оборудовании были обнаружены недостатки, делающие невозможным его использование.
В части оборудования была зафиксирована поломка, что подтверждается комиссионным актом от 18 ноября 2011 года. Данная часть оборудования была отправлена для выполнения гарантийного ремонта, осуществленного ответчиком, который в письме от 13 марта 2012 года указал, что в связи с произведенным ремонтом он не имеет никаких «финансовых претензий».
На еще одной части оборудования произошла поломка вследствие некачественной сварки. Данные обстоятельства подтверждены комиссионным актом от 16 марта 2012 года, составленным в присутствии представителя ответчика, который подписал данный акт.
6 декабря 2012 года хозяйственная деятельность истца была проверена Комитетом государственного контроля Республики Беларусь. В результате проверки по фактам простоя оборудования из-за поломок была установлена недовыработка на сумму 470 696 522 белорусских рубля. Указанная сумма, по мнению истца, является неполученным доходом, который истец мог бы получить при обычных условиях гражданского оборота (упущенная выгода).
Как утверждает истец в исковом заявлении, после направления ответчику 11 сентября 2013 года претензии с требованием возместить понесенные убытки ответчик предложил отступное на сумму 446 456 082 белорусских рубля, с чем истец не согласился.
Поскольку ответчик не исполнил предусмотренную пунктом 9.4 договора обязанность по полному возмещению убытков, истец заявил требование о взыскании с ответчика убытков в виде упущенной выгоды в размере 470 696 522 белорусских рублей.
Истец просил также возместить расходы, понесенные им в связи с уплатой при обращении в суд арбитражного сбора.
В направленных в суд отзыве на исковое заявление (без номера и даты) и отзыве на исковое заявление, датированном 18 марта 2015 года, представитель ответчика просил в удовлетворении исковых требований отказать в полном объеме в связи с недоказанностью наличия причинно-следственной связи между действиями ответчика и убытками в виде неполученных доходов, которые, как утверждает истец, он получил бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода). Кроме того, по мнению ответчика, поскольку недовыработка влечет за собой ненадлежащее исполнение обязательств общества с ограниченной ответственностью «С», с которым у истца заключен договор о совместной деятельности, «правом требовать возмещения убытков обладает не истец, а общество с ограниченной ответственностью «С».
Компетенция суда
При разрешении вопроса о наличии компетенции по рассмотрению вышеуказанного спора между истцом и ответчиком состав суда исходит из следующего.
Согласно пункту 2 статьи 1 Регламента Международного арбитражного суда при БелТПП Международный арбитражный суд при БелТПП (далее также – МАС) в своей деятельности руководствуется Законом Республики Беларусь «О международном арбитражном (третейском) суде» и положениями Регламента МАС.
Статья 22 Закона Республики Беларусь «О международном арбитражном (третейском) суде» (далее также – Закон) предоставляет право составу суда самостоятельно разрешить вопрос о своей компетенции по рассмотрению спора.
В соответствии с частью второй статьи 4 Закона в международный арбитражный суд могут передаваться споры экономического характера, если соглашением сторон предусмотрена передача спора на разрешение международного арбитражного суда, и если это не запрещено законодательством Республики Беларусь. Такое же положение содержится в подпункте 4 пункта первого статьи 2 Регламента МАС.
Таким образом, как в силу Закона, так и в силу Регламента МАС состав суда компетентен рассматривать спор сторон при наличии соглашения сторон о передаче данного спора на рассмотрение МАС (арбитражного соглашения).
Стороны предусмотрели порядок разрешения могущих возникнуть между ними споров в пункте 11 договора «Арбитраж», который изложен в следующей редакции: «все споры и разногласия, которые могут возникнуть из настоящего договора или в связи с ним, будут по возможности решаться путем переговоров между сторонами. В случае, если стороны не достигнут компромисса по спору в ходе переговоров, спор передается на рассмотрение в Международном арбитражном суде Республики Беларусь, где разрешается в соответствии с его регламентом, с применением материального и процессуального права Республики Беларусь».
После получения искового заявления ответчик направил в Международный арбитражный суд при БелТПП «Возражения по вопросу наличия компетенции для разрешения спора» от 9 июля 2014 года, где заявил «об отсутствии у Международного арбитражного суда при Белорусской торгово-промышленной палате Республики Беларусь» компетенции на рассмотрение возникшего между сторонами спора.
В обоснование своей правовой позиции ответчик привел следующие аргументы.
В соответствии с пунктом 11.1 договора все вытекающие из него споры подлежат разрешению в Международном арбитражном суде Республики Беларусь. Отсюда следует, что «стороны в договоре не определили конкретное арбитражное учреждение, компетентное для рассмотрения спора, т.е. отсутствует письменное соглашение сторон о передаче спора на рассмотрение именно Международного арбитражного суда при Белорусской торгово-промышленной палате Республики Беларусь».
Данные доводы и позиция были поддержаны представителем ответчика в судебном заседании 27 августа 2014 года.
Не соглашаясь с данным утверждением ответчика и оценивая его доводы, представитель истца в отзыве от 26 августа 2014 года и в объяснениях, данных в судебном заседании 27 августа 2014 года, указал, что, по мнению истца, компетенция Международного арбитражного суда при БелТПП не вызывает сомнений. Пунктом 11.1 договора предусмотрена передача возникших споров на рассмотрение в Международный арбитражный суд Республики Беларусь. Истец указывает, что «допущенная в арбитражной оговорке неточность в наименовании суда не может влиять на подсудность спора, а также указывать на отсутствие компетенции на рассмотрение спора у МАС при БелТПП Республики Беларусь. Кроме того, на момент заключения сторонами договора в Республике Беларусь действовал один Международный арбитражный суд – МАС при БелТПП Республики Беларусь».
Изучив аргументы сторон и имеющиеся материалы дела, состав суда признал подсудность дела Международному арбитражному суду при БелТПП и наличие своей компетенции на его рассмотрение.
Поскольку стороны по-разному толкуют условие договора об арбитраже, пункт 11.1 договора нуждается в уяснении с применением норм права Республики Беларусь, как это предусмотрено соглашением сторон.
В соответствии со статьей 401 Гражданского кодекса Республики Беларусь при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.
Если указанные правила не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, последующее поведение сторон.
По мнению состава суда, из содержания пункта 11.1 договора совершенно определенно следует, что общая действительная воля сторон была направлена на установление арбитражной (третейской) формы рассмотрения спора. Об этом свидетельствуют название пункта 11 договора «Арбитраж», указание в пункте 11.1 на арбитражный суд как орган рассмотрения споров, обращение в арбитражный суд истца и мнение представителя ответчика, высказанное в судебном заседании о том, что ответчик не оспаривает наличие между сторонами договоренности о рассмотрении спора именно в арбитражном порядке.
При этом ответчик утверждает, что в арбитражной оговорке стороны «не определили конкретное арбитражное учреждение, компетентное для рассмотрения спора». В то же время на уточняющие вопросы состава суда в судебном заседании 27 августа 2014 года представитель ответчика указал, что не может сказать, какой арбитражный орган имели в виду подписывающие договор компетентные должностные лица сторон и не может назвать никакой другой арбитражный орган, который отвечает условиям договора.
Состав суда полагает, что написание в арбитражной оговорке арбитражного органа с заглавной буквы означает, что стороны указали наименование конкретного арбитражного органа, который можно установить путем толкования в соответствии со статьей 401 Гражданского кодекса Республики Беларусь как самого договора, так и всех соответствующих обстоятельств.
На момент заключения договора (27 марта 2009 года) в Республике Беларусь не существовал никакой другой арбитражный орган, к компетенции которого отнесены споры из международных экономических отношений.
Употребление ответчиком в возражении по вопросу о компетенции неточного названия суда и без учета внесенных в него изменений – Международный арбитражный суд при Белорусской торгово-промышленной палате Республики Беларусь, а истцом – МАС при БелТПП Республики Беларусь – подтверждает, по мнению состава суда, что обе стороны при оформлении арбитражной оговорки проявили невнимательность, но имели в виду один и тот же и единственный действующий на момент заключения договора арбитражный орган.
Таким образом, состав суда полагает, что стороны согласовали арбитражную форму разрешения спора, предусмотрев, несмотря на некоторую неточность в названии, в качестве компетентного арбитражного органа Международный арбитражный суд при БелТПП.
После получения определения состава суда о компетенции от 5 сентября 2014 года ответчик не воспользовался предусмотренным статьей 22 Закона и статьей 11 Регламента МАС правом на обращение в Президиум Международного арбитражного суда при БелТПП для окончательного решения вопроса о компетенции.
О соблюдении сторонами условия договора о необходимости до обращения в суд провести для урегулирования возникших между ними разногласий переговоры свидетельствуют представленные истцом в суд письмо истца от 15 августа 2011 года, претензия от 23 сентября 2011 года, уведомление от 17 ноября 2011 года и письма ответчика от 27 июля 2011 года, от 4 августа 2011 года, от 17 августа 2011 года, от 8 сентября 2011 года, от 14 сентября 2011 года (в материалах дела).
С учетом изложенного, руководствуясь статьей 22 Закона Республики Беларусь «О международном арбитражном (третейском) суде» и статьей 11 Регламента Международного арбитражного суда при БелТПП, состав суда признает себя компетентным на рассмотрение заявленного истцом спора.
Применимое право
Заключенный сторонами договор, при исполнении которого возник спор, по своей гражданско-правовой природе является договором международной купли-продажи, поскольку Республика Беларусь и Республика Польша являются государствами – участниками Конвенции Организации Объединенных Наций о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 1980 г.) (далее – Конвенция), и стороны не исключили применение ни самой Конвенции, ни ее отдельных норм к договору, из которого возник рассматриваемый судом спор, применимыми при разрешении данного спора являются нормы данной Конвенции.
Относительно субсидиарного применения норм национального права необходимо отметить, что в соответствии с частью первой статьи 36 Закона состав международного арбитражного суда разрешает спор в соответствии с правом, которое стороны избрали в качестве применимого к существу спора. Любое указание на право или систему права какого-либо государства должно толковаться как непосредственная отсылка к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам.
В пункте 11.1 договора стороны предусмотрели, что спор разрешается с применением материального права Республики Беларусь, следовательно, субсидиарно применимыми к отношениям сторон являются нормы гражданского законодательства Республики Беларусь.
Рассмотрение спора
Судебные заседания по делу состоялись 27 августа и 10 ноября 2014 года, 14 января, 3 и 18 марта 2015 года.
В судебных заседаниях по делу интересы истца – унитарного предприятия «А», юридического лица, учрежденного по законодательству Республики Беларусь и зарегистрированного в Едином государственном регистре юридических лиц и индивидуальных предпринимателей – представляли юрисконсульт второй категории, уполномоченный доверенностью от 26 августа 2014 года сроком действия один год и ведущий инженер, действующий на основании доверенности от 6 ноября 2014 года (доверенности в материалах дела).
Интересы ответчика по делу – компании «В», представившей свидетельство о записи в реестр хозяйственной деятельности, сделанной 9 апреля 2008 года, – во всех судебных заседаниях представлял адвокат, действующий на основании доверенности от 23 июня 2014 года, нотариально удостоверенной 1 июля 2014 года и переведенной на русский язык с нотариально удостоверенной подписью переводчика (копия доверенности в материалах дела).
В судебном заседании 27 августа 2014 года представитель ответчика заявил ходатайство об отсутствии у состава суда компетенции на рассмотрение настоящего дела, в связи с чем состав суда определил приостановить производство по делу для разрешения вопроса о компетенции.
После признания составом суда компетенции на рассмотрение спора, получив 9 сентября 2014 года определение состава суда, ответчик не обратился в Президиум МАС с заявлением об окончательном решении вопроса о компетенции в установленный Регламентом МАС срок. После истечения указанного срока, поскольку обстоятельства, послужившие основанием для приостановления производства по делу отпали, состав суда определением от 15 октября 2014 года возобновил производство по делу и назначил судебное разбирательство по делу на 10 ноября 2014 года.
В судебном заседании 10 ноября 2014 года разбирательство дела было отложено в связи с необходимостью представления дополнительных доказательств, обосновывающих позиции сторон, на 14 января 2015 года.
В судебном заседании 14 января 2015 года истец заявил ходатайство об отложении судебного разбирательства для решения вопроса о привлечении в процесс в качестве соучастника общество с ограниченной ответственностью «С» и представления дополнительных доказательств, которые он не смог собрать к данному судебному заседанию.
В обоснование ходатайства представитель истца привел следующие доводы:
1. Истцу необходимо время «для подготовки ходатайства о привлечении соучастника на стороне истца», поскольку истца связывает с предполагаемым соистцом – обществом с ограниченной ответственностью «С» – договор о совместной деятельности об эксплуатации поставленного ответчиком оборудования.
2. Представление истребованных судом в судебном заседании 10 ноября 2014 года доказательств истец не смог обеспечить, поскольку ему нужно получить эти документы «у другой организации – возможного соистца».
Высказывая свое мнение по заявленному ходатайству, представитель ответчика возразил против привлечения соистца, указав, что между ответчиком и обществом с ограниченной ответственностью «С» отсутствует договор, а, следовательно, отсутствует и арбитражное соглашение, которое в соответствии с законодательством об арбитраже является основанием для возбуждения производства по делу в арбитражном суде.
Оценив правовые позиции представителей сторон, высказанные по ходатайству истца «о привлечении соучастника на стороне истца», состав суда признал данное ходатайство не подлежащим удовлетворению в силу отсутствия арбитражного соглашения между обществом с ограниченной ответственностью «С» и ответчиком и учитывая четко выраженное несогласие ответчика с привлечением к участию в деле общества с ограниченной ответственностью «С», не являющегося стороной договора, при исполнении которого возник рассматриваемый судом спор.
В данном судебном заседании представитель ответчика заявил ходатайство об истребовании от истца доказательств, подтверждающих заявленное им требование о взыскании «убытков в виде упущенной выгоды». Оценив аргументы, приведенные представителем ответчика в его обоснование, состав суда удовлетворил ходатайство ответчика об истребовании доказательств в полном объеме.
Выслушав мнение представителей сторон, состав суд отложил разбирательство дела на 3 марта 2015 года.
В судебном заседании 3 марта 2015 года состав суда, представив сторонам возможность подготовить и письменно изложить свою позицию с учетом представленных истцом новых доказательств, отложил судебное разбирательство на 18 марта 2015 года.
В судебном заседании 18 марта 2015 года рассмотрение дела было завершено. Представители сторон поддержали высказанные ими ранее правовые позиции: истец – об удовлетворении иска в полном объеме и возмещении понесенных им арбитражных расходов, ответчик – об отказе в удовлетворении заявленных требований.
Обоснование решения
Исследовав представленные сторонами доказательства и заслушав объяснения представителей сторон, состав суда считает установленным факт заключения сторонами 27 марта 2009 года договора, в соответствии с которым ответчик, выступая в качестве продавца, обязался изготовить и поставить, а истец – покупатель – принять и оплатить оборудование 2009 года выпуска (далее также – товар) в количестве двух комплектов общей стоимостью 447 000 евро. Указанный товар приобретен истцом для собственного производства (пункт 1 договора).
В соответствии с пунктом 8 договора «продавец гарантирует качество товара в течение 18 месяцев с даты ввода в эксплуатацию, но не более 20 месяцев с даты получения товара. Если в период гарантии обнаружено несоответствие товара по качеству или несоответствие условиям контракта, Продавец по требованию Покупателя и без какой-либо дополнительной оплаты обязан устранить обнаруженные недостатки путем замены некачественного товара. Все расходы, связанные с заменой товара, несет Продавец. Гарантийные обязательства сохраняются при условии полного исполнения инструкций по эксплуатации, в случае нарушения инструкций по эксплуатации гарантийные обязательства не сохраняются».
При ненадлежащем исполнении договорных обязательств виновная сторона возмещает другой стороне нанесенные убытки, в том числе связанные с возвратом некачественного товара за пределы территории договаривающихся сторон (пункт 9.4 договора).
Дополнительным соглашением № 1 от 5 мая 2010 года стороны изменили редакцию пункта 8.1 договора, предусмотрев, что «продавец гарантирует качество поставленного товара в течение 24 месяцев с даты ввода в эксплуатацию, но не более 30 месяцев с даты получения товара», и пункта 12.12, предусмотрев в новой редакции, что «договор вступает в силу с даты списания денежных средств с расчетного счета и действует до исполнения своих обязательств, но не позднее 31.12.2012 г.» (копии договора и дополнительного соглашения № 1 – в материалах дела).
После получения от ответчика изготовленного им оборудования истец передал его для установки.
В связи с поломкой часть оборудования прекратила работу, была демонтирована и передана для проведения ремонта ответчику.
В результате обрыва часть оборудования также прекратила работу, также была демонтирована и передана для ремонта ответчику.
После осуществления необходимого ремонта обе части оборудования были возвращены и установлены.
Указанные факты подтверждаются объяснениями представителей истца, а также актом причин выхода из строя от 18 ноября 2011 года и актом технического осмотра от 16 марта 2012 года (копии документов – в материалах дела) и не оспариваются представителем ответчика.
Комитетом государственного контроля Республики Беларусь была проверена хозяйственная деятельность истца и установлен факт невыработки и недопоставки на сумму 470 696 522 белорусских рубля в связи с простоем в апреле–июне 2012 года части оборудования. Указанные факты были квалифицированы как причинение убытков в виде упущенной выгоды и послужили основанием для обращения в суд с требованием о взыскании с ответчика 470 696 522 белорусских рублей.
Оценивая правовые позиции сторон, состав суда полагает необходимым прежде всего оценить довод ответчика о том, что между истцом и обществом с ограниченной ответственностью «С» заключен договор о совместной деятельности, в соответствии с которым «правом требовать возмещения убытков обладает не истец, в круг обязанностей которого по договору о совместной деятельности не входит эксплуатация оборудования, а именно общество с ограниченной ответственностью «С».
Таким образом, ответчик полагает, что унитарное предприятие «А» не является надлежащим истцом по делу, поскольку право заявлять иск о взыскании упущенной выгоды принадлежит обществу с ограниченной ответственностью «С».
Состав суда считает данный вывод ответчика неправомерным.
В соответствии с пунктом 1 статьи 14 Гражданского кодекса Республики Беларусь лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законодательством или соответствующим законодательству договором не предусмотрено иное.
Истец по настоящему делу заявил иск, предметом которого является требование о взыскании убытков в виде упущенной выгоды. В качестве основания иска истец ссылается на ненадлежащее исполнение ответчиком обязательств по договору, сторонами которого являются истец и ответчик. Таким образом, иск истца основан на договоре, стороной которого он является, и предполагаемом факте ненадлежащего исполнения договора ответчиком.
При таких обстоятельствах состав суда считает, что унитарному предприятию «А» принадлежит право требования по заявленному иску, и оно является надлежащим истцом.
Поскольку применимыми для разрешения спора сторон являются нормы Конвенции Организации Объединенных Наций о договорах международной купли-продажи товаров и гражданского законодательства Республики Беларусь, требование истца о взыскании упущенной выгоды состав суда разрешает в соответствии с нормами статей 45, 74 и 77 Конвенции и статей 14, 364, 372 Гражданского кодекса Республики Беларусь.
В соответствии со статьей 45 Конвенции если продавец не исполняет какого-либо из своих обязательств по договору или по Конвенции, покупатель может потребовать возмещения убытков, как это предусмотрено, в частности, в статьях 74 и 77 Конвенции.
Статья 74 Конвенции предусматривает, что убытки за нарушение договора одной из сторон составляют сумму, равную тому ущербу, включая упущенную выгоду, который понесен другой стороной вследствие нарушения договора. Такие убытки не могут превышать ущерба, который нарушившая договор сторона предвидела или должна была предвидеть в момент заключения договора как возможное последствие его нарушения, учитывая обстоятельства, о которых она в то время знала или должна была знать.
Сторона, ссылающаяся на нарушение договора, должна принять такие меры, которые являются разумными при данных обстоятельствах для уменьшения ущерба, включая упущенную выгоду, возникающего вследствие нарушения договора. Если она не принимает таких мер, то нарушившая договор сторона может потребовать сокращения возмещаемых убытков на сумму, на которую они могли быть уменьшены (статья 77 Конвенции).
Часть первая пункта 2 статьи 14 Гражданского кодекса Республики Беларусь указывает, что под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).
Статья 364 Гражданского кодекса Республики Беларусь предусматривает обязанность должника возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства, и разъясняет, что в данном случае убытки определяются в соответствии с правилами, установленными статьей 14 Гражданского кодекса Республики Беларусь, а при определении упущенной выгоды учитываются предпринятые кредитором для ее получения меры и сделанные с этой целью приготовления.
Таким образом, для подтверждения правомерности и обоснованности требования истца о взыскании упущенной выгоды состав суда должен установить совокупность юридических фактов, с наличием которых статьи 45, 74 и 77 Конвенции и статьи 14, 364, 372 Гражданского кодекса Республики Беларусь связывают наступление ответственности должника-ответчика, а именно:
1) ненадлежащее исполнение ответчиком своих обязательств по договору;
2) причинно-следственную связь между ненадлежащими действиями ответчика и наступившим нарушением прав истца;
3) предвидение ответчиком в момент заключения договора убытков истца как возможное последствие нарушения договора ответчиком, учитывая обстоятельства, о которых ответчик в то время знал или должен был знать;
4) возможность получения истцом доходов при обычных условиях гражданского оборота;
5) принятие необходимых мер и осуществление соответствующих приготовлений для извлечения доходов;
6) совершение истцом действий, направленных на уменьшение размера упущенной выгоды;
7) размер неполученного дохода.
Изучив материалы дела, состав суда пришел к выводу, что заявив требование о взыскании упущенной выгоды в связи с поломкой обеих частей поставленного ответчиком по договору оборудования, истец в действительности имел в виду только одну часть. Об этом свидетельствует приложенный к исковому заявлению расчет убытков.
С учетом изложенного состав суда приходит к выводу, что в предмет доказывания по делу истцом включены обстоятельства, связанные только с одной частью оборудования.
Оспаривая право истца на взыскание упущенной выгоды, представитель ответчика в отзыве на исковое заявление и в объяснениях, данных в судебных заседаниях, указал на то, что:
1. У ответчика отсутствуют гарантийные обязательства перед истцом, поскольку оборудование было поставлено истцу 28 декабря 2009 года, и в соответствии с п. 8.1 договора гарантийный срок истек 29 августа 2011 года. Дополнительное соглашение № 1 от 5 мая 2010 года, которым гарантийный срок продлевается до 30 месяцев, в действительности подписано по просьбе директора общества с ограниченной ответственностью «С» в апреле 2012 года.
2. Кроме того, в соответствии с требованиями раздела 7 паспорта на оборудование гарантийные обязательства ответчика имеют силу при условии выполнения шеф-монтажных работ ответчиком. Поскольку данные работы были выполнены истцом без участия ответчика, гарантийные обязательства у ответчика отсутствуют.
3. Истцом не представлены доказательства, подтверждающие причины выхода оборудования из строя. Обрыв мог произойти по самым разным причинам, в том числе вследствие попадания в систему постороннего предмета или нарушения требований по эксплуатации.
На основании изложенного ответчик делает вывод, что «отсутствуют доказательства нарушения прав Истца в виде поставки товара ненадлежащего качества».
Оценивая данные доводы представителя ответчика, состав суда исходит из следующего.
Утверждение представителя ответчика о причинах изменения гарантийного срока и дате подписания дополнительного соглашения № 1 не подтверждено никакими другими доказательствами, кроме его объяснений, поэтому не может быть признано составом суда обоснованным.
Из дополнительного соглашения № 1 от 5 мая 2010 года, которым гарантийный срок установлен «в течение 24 месяцев с даты ввода в эксплуатацию, но не более 30 месяцев с даты получения товара», следует, что гарантийный срок на оборудование истекает в июне 2012 года, а комиссионный акт об имевшей место поломке с участием представителя ответчика составлен 16 марта 2012 года.
Следовательно, поломка оборудования произошла в течение гарантийного срока.
Состав суда учитывает также, что в соответствии с пунктом 7 представленного истцом паспорта на оборудование (далее – паспорт, копия в материалах дела) установленный срок его службы – 25 лет с возможной заменой отдельных комплектующих. По мнению состава суда, срок службы, о котором идет речь в паспорте, это срок годности, предусмотренный статьей 442 Гражданского кодекса Республики Беларусь, то есть срок, в течение которого товар может быть использован по назначению. Наличие срока годности дает право покупателю предъявить требования, связанные с недостатками товара, если они обнаружены в течение срока годности товара (пункт 4 статьи 447 Гражданского кодекса Республики Беларусь).
Утверждение представителя ответчика, что гарантийные обязательства на момент поломки у ответчика отсутствуют, потому что истцом не выполнено условие пункта 7 паспорта, состав суда также не может принять во внимание, поскольку и паспорт, и Инструкция по монтажу, обслуживанию и эксплуатации (далее – Инструкция, копия – в материалах дела), на которую имеется ссылка в пункте 7 паспорта, разработаны ответчиком, не являются частью договора купли-продажи, а сам договор не содержит такого условия.
Кроме того, выполнение шеф-монтажных работ, предусмотренных пунктом 7 паспорта означает контроль над монтажом оборудования, а не ее монтаж работниками ответчика, и в самой Инструкции в пункте 6 «Гарантия» предусмотрено поручение ответчику «надзора за монтажом и запуском» оборудования, а не его монтаж.
Представитель ответчика неправомерно утверждает, что обязанность представления доказательств, подтверждающих причины выхода оборудования из строя, возлагается на истца. В соответствии с пунктом 2 статьи 446 Гражданского кодекса Республики Беларусь в отношении товара, на который продавцом предоставлена гарантия качества, продавец отвечает за недостатки товара, если не докажет, что недостатки товара возникли после его передачи покупателю вследствие нарушения покупателем правил пользования товаром или его хранения, либо действий третьих лиц, либо непреодолимой силы. Отсюда следует, что обязанность доказывания обстоятельств, исключающих ответственность продавца-ответчика, лежит именно на нем. Ответчиком же высказаны только предположения о возможных причинах выхода оборудования из строя.
По мнению состава суда, наличие причинно-следственной связи между имевшей место в ходе эксплуатации поломкой оборудования и наличием у истца в результате этого убытков подтверждается совокупностью представленных истцом доказательств, актом технического осмотра от 16 марта 2012 года, которым подтвержден факт поломки, актом о демонтаже от 9 апреля 2012 года, документами, подтверждающими вывоз оборудования для ремонта ответчиком, затем возвращение после ремонта и его монтаж (копии документов в материалах дела).
При этом состав суда считает, что истец произвел демонтаж оборудования после его поломки и последующий монтаж после произведенного ответчиком ремонта в разумные сроки, что свидетельствует о принятии им мер к уменьшению размера упущенной выгоды.
Доказательствами, подтверждающими совершение истцом конкретных действий, направленных на получение прибыли, являются, по мнению состава суда, наличие договора о совместной деятельности от 3 марта 1998 года, заключенного истцом с обществом с ограниченной ответственностью «С», которому на основании договора оборудование было передано в эксплуатацию и договора между этими же сторонами от 1 сентября 2010 года (копии договоров в материалах дела).
Эти договоры, по мнению состава суда, обеспечивали возможность получения истцом дохода в соответствии с предусмотренным договором при обычных условиях гражданского оборота, если бы право истца не было нарушено.
Оценив в совокупности представленные истцом доказательства, состав суда пришел к выводу, что они подтверждают возможность получения истцом доходов при условии, если бы общество с ограниченной ответственностью «С» имело возможность получить прибыль в рамках совместной деятельности и распределить прибыль в соответствии с условиями договора.
Таким образом, состав суда полагает, что истец доказал факт нарушения его прав, а также наличие причинно-следственной связи между нарушением его прав и действиями ответчика, возможность получения истцом доходов при обычных условиях гражданского оборота, а также принятие необходимых мер и осуществление соответствующих приготовлений для извлечения доходов.
Оценивая наличие в основании иска факта предвидения ответчиком в момент заключения договора убытков истца как возможное последствие нарушения договора ответчиком, учитывая обстоятельства, о которых ответчик в то время знал или должен был знать, состав суда полагает, что ответчик должен был знать, что поломка оборудования в любом случае повлечет для истца убытки в связи с прекращением работы оборудования.
Кроме того, для удовлетворения требования о взыскании упущенной выгоды наряду с вышеуказанными фактами истец должен также подтвердить наличие заявленной ко взысканию упущенной выгоды и ее размер, представить расчет заявленной им суммы убытков и привести соответствующие доказательства. При этом истец должен обосновать избранную им методику расчета убытков в виде упущенной выгоды и представить доказательства, подтверждающие использованные в расчете данные.
На указанное обстоятельство ссылается также представитель ответчика, одновременно утверждая, что истцом не представлены доказательства «того, что при обычных условиях гражданского оборота он получил бы доход в размере заявленных исковых требований».
Анализируя доводы сторон относительно наличия у истца убытков вследствие ненадлежащего исполнения ответчиком обязательств по договору и имеющиеся в деле доказательства, состав суда приходит к следующим выводам.
В соответствии с п. 2 ст. 14 Гражданского кодекса Республики Беларусь к убыткам относятся, в том числе, неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).
Истец в исковом заявлении утверждает, что причинение ему убытков в виде упущенной выгоды в сумме 470 696 522 белорусских рублей является следствием фактов простоя оборудования на сумму, равную цене иска.
Как следует из материалов дела, между истцом и обществом с ограниченной ответственностью «С» заключен договор от 3 марта 1998 года о совместной деятельности (иначе именуемый в Гражданском кодексе Республике Беларусь договором простого товарищества), причем сторонами данного договора являются коммерческие организации, созданные и зарегистрированные по законодательству Республики Беларусь, т.е. договор связан с предпринимательской деятельностью, а применимым к нему правом является законодательство Республики Беларусь.
В соответствии со статьями 911 и 912 Гражданского кодекса Республики Беларусь по договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) двое или несколько лиц (товарищей) обязуются соединить свои вклады и совместно действовать без образования юридического лица для извлечения прибыли или достижения иной не противоречащей законодательству цели.
Вкладом товарища признается все то, что он вносит в общее дело, в том числе деньги, иное имущество, профессиональные и иные знания, навыки и умения, а также деловая репутация и деловые связи.
В соответствии с п. 1 ст. 913 Гражданского кодекса Республики Беларусь внесенное товарищами имущество, которым они обладали на праве собственности, а также произведенная в результате совместной деятельности продукция и полученные от такой деятельности плоды и доходы признаются их общей долевой собственностью, поскольку иное не установлено законодательством или договором простого товарищества либо не вытекает из существа обязательства.
Внесенное товарищами имущество, которым они обладали по основаниям, отличным от права собственности (на праве хозяйственного владения, оперативного управления, по договору аренды, по договору безвозмездного пользования имуществом и т.п.), используется в интересах всех товарищей и составляет наряду с имуществом, находящимся в их общей собственности, общее имущество товарищей.
В соответствии с п. 2 ст. 913 Гражданского кодекса Республики Беларусь ведение бухгалтерского учета общего имущества товарищей может быть поручено ими одному из участвующих в договоре лиц.
В соответствии со ст. 914 Гражданского кодекса Республики Беларусь каждый товарищ при ведении общих дел вправе действовать в отношении третьих лиц (в т.ч. заключать сделки) как от имени всех товарищей, так и от своего имени. Полномочие товарища совершать сделки от имени всех товарищей удостоверяется доверенностью, выданной ему остальными товарищами, или договором товарищества, совершенным в письменной форме.
В соответствии со ст. 916 Гражданского кодекса Республики Беларусь порядок покрытия расходов и убытков, связанных с совместной деятельностью товарищей, определяется их соглашением. При отсутствии такого соглашения каждый товарищ несет расходы и убытки пропорционально стоимости его вклада в общее дело.
В соответствии со ст. 918 Гражданского кодекса Республики Беларусь прибыль, полученная товарищами в результате их совместной деятельности, распределяется пропорционально стоимости вкладов товарищей в общее дело, если иное не предусмотрено договором простого товарищества или иным соглашением товарищей.
Таким образом, в соответствии с применимым правом имущество, внесенное сторонами договора о совместной деятельности (товарищами) в совместную деятельность, а также полученные от деятельности товарищества доходы являются общей долевой собственностью товарищей.
Товарищ вправе претендовать на получение части прибыли в размере, установленном договором или законодательством, после покрытия расходов и убытков, связанных с совместной деятельностью товарищей.
В соответствии с п. 4 ст. 13 Налогового кодекса Республики Беларусь участник простого товарищества, на которого в соответствии с договором о совместной деятельности между участниками возложено ведение дел этого товарищества либо который получает выручку по деятельности этого товарищества до ее распределения, исполняет налоговое обязательство этого товарищества.
В соответствии с подп. 2.3 ст. 13, п. 1 ст. 15, п. 1 ст. 66 Налогового кодекса Республики Беларусь простые товарищества признаются плательщиками налогов, сборов (пошлин) на территории Республики Беларусь и подлежат постановке на налоговый учет по месту нахождения того товарища, на которого в соответствии с договором о совместной деятельности между участниками возложено ведение дел этого товарищества либо который получает выручку по деятельности этого товарищества до ее распределения.
В соответствии с заключенным истцом договором о совместной деятельности (в редакции дополнительного соглашения № 8 к нему от 5 сентября 2010 г.), предметом договора является совместная деятельность сторон по эксплуатации оборудования.
При этом в силу п. 2.2 договора о совместной деятельности истец:
– передает обществу с ограниченной ответственностью «С» по акту приема-передачи в эксплуатацию оборудование;
– осуществляет эксплуатацию оборудования;
– ежемесячно, не позднее 15 числа месяца, следующего за отчетным, представляет обществу с ограниченной ответственностью «С» данные о понесенных затратах в рамках договора для составления акта, отображающего расходы по совместной деятельности.
В соответствии с пунктами 3.1–3.6 договора о совместной деятельности бухгалтерский и финансовый учет и отчетность в рамках договора осуществляется бухгалтерской службой общества с ограниченной ответственностью «С».
Из сумм, полученных от реализации, общество с ограниченной ответственностью «С» осуществляет компенсацию затрат обеих сторон договора и сумму платежей налога на недвижимость, начисленную истцом, составляет расчет и уплату предусмотренных законодательством налогов и прочих платежей (включая налог на прибыль), после чего формирует фонд потребления в размере 2 % прибыли до ее распределения между сторонами ежемесячно.
Оставшаяся после всех произведенных расчетов прибыль от совместной деятельности распределяется между сторонами в следующем соотношении: истец – 70 %; общество с ограниченной ответственностью «С» – 30 %.
Перечисление причитающейся истцу доли прибыли от совместной деятельности производится обществом с ограниченной ответственностью «С» ежемесячно не позднее 28 числа месяца, следующего за отчетным периодом.
Таким образом, поставленное ответчиком истцу оборудование, ненадлежащее качество которого подтверждается доказательствами по делу, использовалась совместно истцом и обществом с ограниченной ответственностью «С» на основании договора о совместной деятельности.
Общество с ограниченной ответственностью в соответствии с договором о совместной деятельности ведет бухгалтерский учет и отчетность совместной деятельности, рассчитывает выручку и общие расходы при осуществлении совместной деятельности (т.е. составляет баланс совместной деятельности), перечисляет истцу определенную сторонами часть прибыли от совместной деятельности.
Стороны по делу не опровергли то обстоятельство, что реализация осуществлялась обществом с ограниченной ответственностью «С», которое и получало на свои счета выручку от реализации.
В соответствии с порядком определения прибыли от совместной деятельности, предусмотренной законодательством и договором о совместной деятельности, истец по настоящему делу вправе был рассчитывать на получение доходов от совместной деятельности только в случае реализации обществом с ограниченной ответственностью «С» и получения последним соответствующей выручки и только при условии, что размер общих расходов от совместной деятельности за соответствующий период не превысил бы размер расходов от совместной деятельности.
При обычных условиях гражданского оборота с учетом заключенного между истцом и обществом с ограниченной ответственностью «С» договора о совместной деятельности истец не вправе рассчитывать на получение дохода (прибыли) непосредственно от реализации, а вправе рассчитывать лишь на получение части прибыли от совместной деятельности после определения выручки и расходов от совместной деятельности и формирования баланса совместной деятельности за определенный период, поскольку он сам не осуществлял продажу, не получал и по обстоятельствам дела не мог получить непосредственно доход от ее продажи.
Истец же по настоящему делу рассчитывает свои убытки не как часть прибыли, причитающейся ему от совместной деятельности, а как всю сумму выручки, не полученную обществом с ограниченной ответственностью «С» вследствие недопоставки.
При этом несмотря на удовлетворение составом суда ряда ходатайств ответчика о представлении доказательств, подтверждающих расходы, которые должны быть учтены при определении размера упущенной выгоды, истец так и не представил расчет тех вычетов, которые должны быть учтены при определении размера упущенной выгоды.
При таких обстоятельствах состав суда считает, что у истца нет права на возмещение убытков (упущенной выгоды) в виде неполученной выручки от недопоставки.
С учетом изложенного состав суда считает требование истца не подлежащим удовлетворению.
В соответствии со статьей 59 Регламента Международного арбитражного суда при БелТПП с учетом полного отказа в удовлетворении заявленных исковых требований не подлежат возмещению расходы истца по уплате арбитражного сбора.
Руководствуясь статьей 24 Закона Республики Беларусь «О международном арбитражном (третейском) суде», а также статьей 13 Регламента Международного арбитражного суда при БелТПП и исходя из принципа равенства сторон, состав международного арбитражного суда предоставил при рассмотрении спора каждой стороне все возможности для изложения ее позиции и защиты прав.
В соответствии с нормами статей 45, 74 и 77 Конвенции Организации Объединенных Наций о договорах международной купли-продажи товаров и статей 14, 364, 372 Гражданского кодекса Республики Беларусь, а также статьями 3, 22, 24, 36 и 40 Закона Республики Беларусь «О международном арбитражном (третейском) суде» и статьями 2, 4, 13, 38, 40, 59 и 60 Регламента Международного арбитражного суда при БелТПП, состав суда
РЕШИЛ:
Отказать унитарному предприятию «А» (Республика Беларусь) в иске к компании «В» (Республика Польша) о взыскании 470 696 522 (четыреста семьдесят миллионов шестьсот девяносто шесть тысяч пятьсот двадцать двух) белорусских рублей.