Обзор судебной практики № - (Обзор судебной практики «Преступления против собственности. Практика опротестования судебных решений.»)

ОБЗОР СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ГЕНЕРАЛЬНОЙ ПРОКУРАТУРЫ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

Преступления против собственности. Практика опротестования судебных решений

Присвоение имущества, выбывшего из владения собственника ввиду его утраты, не образует хищения, а является присвоением найденного, уголовная ответственность за которое наступает по ст. 215 УК лишь при определенных обстоятельствах.

Приговором суда Ветковского района от 19.04.2018 С. признан невиновным и оправдан по ч. 2 ст. 205 УК за отсутствием в его деянии состава преступления.

В надзорном протесте прокурора Гомельской области ставился вопрос об отмене судебного решения ввиду несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела.

Постановлением президиума Гомельского областного суда от 15.10.2018 протест оставлен без удовлетворения по следующим основаниям.

Органом уголовного преследования С. обвинялся в том, что путем свободного доступа, воспользовавшись тем, что за его действиями никто не наблюдает, тайно похитил из лежащей на дороге матерчатой сумки деньги в сумме 70 рублей, принадлежащие М.

В ходе судебного следствия установлено, что потерпевшая М., следуя на велосипеде по дороге между населенными пунктами, остановилась, чтобы поправить цепь, после чего поехала дальше, не заметив, что потеряла сумку, в которой находились, в том числе 70 рублей. Пропажу она обнаружила уже в деревне, однако вернувшись назад, нашла сумку, в которой ранее лежали деньги, на другой стороне дороги.

Установлено также, что обвиняемый именно в этом месте на грунтовой дороге обнаружил сумку, из которой забрал 70 рублей.

Таким образом, С. не совершал действий по тайному изъятию имущества у собственника или иного законного владельца, а имущество выбыло из обладания потерпевшей в силу его утраты.

В соответствии с ч. 1 примечаний к главе 24 УК под хищением понимается умышленное противоправное безвозмездное завладение чужим имуществом или правом на имущество с корыстной целью путем кражи, грабежа, разбоя, вымогательства, мошенничества, злоупотребления служебными полномочиями, присвоения, растраты или использования компьютерной техники.

В п. 16 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» разъяснено, что присвоение имущества, выбывшего из владения собственника ввиду его утраты, не образует хищения, а является присвоением найденного, ответственность за которое при определенных обстоятельствах наступает по ст. 215 УК.

В этом случае в отличие от хищения виновное лицо не совершает действий по изъятию имущества у собственника или иного законного владельца. С объективной стороны присвоение найденного имущества состоит в его невозвращении владельцу или несообщении ему о найденной им вещи.

При данных обстоятельствах надзорная инстанция указала, что суд правильно пришел к выводу о невиновности С. в краже имущества М.

Если лицо вначале находилось в жилище без намерения совершить хищение, но затем завладело имуществом, в его действиях отсутствует признак проникновения в жилище.

 

1.

По протесту прокурора Витебской области изменен приговор суда Сенненского района от 23.11.2018, которым Н. осужден по ч. 2 ст. 205 УК.

Н. был признан виновным в том, что, находясь в доме Т., тайно похитил спиннинг, после чего, продолжая свои преступные действия, вышел из дома, забрался на крышу и из чердачного помещения похитил рыболовный костюм.

Действия Н. судом первой инстанции квалифицированы как тайное похищение имущества с проникновением в жилище.

Вместе с тем по делу установлено, что в доме, где Н. похитил спиннинг, он вначале находился без намерения совершить хищение.

Данных о том, что чердачное помещение, откуда Н. в продолжение своих преступных действий похитил рыболовный костюм, имеет прямое сообщение с жилой частью дома, т.е. является его составной частью, в деле не содержится.

В соответствии с п. 28 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» в понятие «жилище» не могут включаться помещения, не приспособленные для постоянного или временного проживания (например, обособленные от жилых построек погреба, амбары, гаражи и другие хозяйственные помещения).

При таких обстоятельствах вывод о наличии в действиях Н. квалифицирующего признака «проникновение в жилище» судом надзорной инстанции признан не соответствующим фактическим обстоятельствам дела.

 

2.

Приговором суда Фрунзенского района г. Минска от 12.12.2016 Ч. осужден по ч. 2 ст. 205 УК.

Он признан виновным в тайном похищении имущества с проникновением в жилище, выразившемся в том, что путем свободного доступа проник в квартиру, откуда тайно похитил принадлежащий Л. планшет.

В протесте прокурора города Минска, принесенном в президиум Минского городского суда, был поставлен вопрос об изменении приговора.

Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 27 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества», при квалификации хищения по признаку проникновения в жилище следует иметь в виду, что под таким проникновением следует понимать тайное или открытое вторжение в жилище с целью совершения кражи, грабежа или разбоя.

Решая вопрос о наличии в действиях лица признака проникновения в жилище, необходимо выяснить, с какой целью виновный оказался в жилище и когда именно у него возник умысел на завладение имуществом. Если лицо вначале находилось в жилище без намерения совершить хищение, но затем завладело имуществом, в его действиях указанный признак отсутствует.

Из материалов дела усматривается, что Ч. пришел в квартиру по приглашению Г. и Л. с целью распития спиртных напитков. Войдя в квартиру, обнаружил, что Л. в ней нет, а Г. спит. Разбудить последнего ему не удалось. Увидев в кухне планшет, похитил его.

Таким образом, умысел на хищение имущества возник у Ч. в то время, когда он уже находился в квартире, поэтому в его действиях отсутствует квалифицирующий признак хищения – «совершенное с проникновением в жилище».

Постановлением надзорной инстанции Минского городского суда от 14.06.2017 приговор в отношении Ч. изменен: его действия переквалифицированы с ч. 2 ст. 205 УК на ч. 1 ст. 205 УК.

 

3.

Приговором суда Жлобинского района от 09.12.2016 З. осужден по ч. 2 ст. 206 УК.

Он признан виновным в открытом похищении имущества (грабеже), совершенном с проникновением в жилище.

В протесте прокурора Гомельской области ставился вопрос об изменении приговора с переквалификацией действий З. с ч. 2 ст. 206 УК на ч. 1 ст. 206 УК.

Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 27 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами законодательства по делам о хищении имущества», при квалификации хищения по признаку проникновения в жилище надо иметь в виду, что под таким проникновением следует понимать тайное или открытое вторжение в жилище с целью совершения кражи, грабежа или разбоя. Оно может совершаться как с преодолением препятствий, сопротивления людей или путем обмана, так и беспрепятственно, а равно с помощью приспособлений, позволяющих виновному извлекать похищаемое имущество без входа в жилище. Решая вопрос о наличии в действиях лица признака проникновения в жилище, необходимо выяснить, с какой целью виновный оказался в жилище и когда именно у него возник умысел на завладение имуществом. Если лицо вначале находилось в жилище без намерения совершить хищение, но затем завладело имуществом, в его действиях указанный признак отсутствует.

Как усматривается из материалов дела, З. не подтверждал, что направлялся в жилище с целью хищения. Наоборот, указывал, что умысел на завладение имуществом у него возник при нахождении в доме.

Из оглашенных и приведенных в приговоре показаний потерпевшего следует, что он не исключал того обстоятельства, что З., зайдя в веранду дома, спрашивал у него закурить, а также попить воды.

Объективных данных, опровергающих доводы осужденного, не имеется, и судом в приговоре не приведено доказательств, свидетельствующих о том, что З. проник в жилище с целью хищения.

При таких обстоятельствах президиумом Гомельского областного суда 13.03.2017 приговор в отношении З. изменен: из него исключено указание о наличии в действиях З. при совершении грабежа квалифицирующего признака – «с проникновением в жилище», действия З. переквалифицированы с ч. 2 ст. 206 УК на ч. 1 ст. 206 УК.

Под жилищем следует понимать помещение, предназначенное для постоянного или временного проживания людей, а также те его составные части, которые используются для отдыха, хранения имущества либо для удовлетворения иных потребностей человека.

Приговором суда Ленинского района г. Могилева от 19.07.2017 К. осужден по ч. 2 ст. 205 УК. Он признан виновным в тайном похищении имущества (краже), совершенном повторно, с проникновением в жилище.

В протесте прокурора Могилевской области ставился вопрос об изменении приговора в связи с неправильным применением уголовного закона.

Судом установлено, что К. похитил имущество из общего коридора в многоквартирном доме.

Согласно п. 28 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» под жилищем следует понимать помещение, предназначенное для постоянного или временного проживания людей (индивидуальный дом, квартира, комната в гостинице, дача, садовый домик и т.п.), а также те его составные части, которые используются для отдыха, хранения имущества либо для удовлетворения иных потребностей человека (балконы, застекленные веранды, кладовые и т.п.).

В понятие «жилище» не могут включаться помещения, не приспособленные для постоянного или временного проживания (например, обособленные от жилых построек погреба, амбары, гаражи и другие хозяйственные помещения).

В соответствии со ст. 1 ЖК помещения, расположенные внутри блокированного либо многоквартирного жилого дома вне квартир, предназначенные для обеспечения эксплуатации жилого дома (вестибюль, коридор, галерея, лестничные марши и площадки, лифтовые холлы и другие помещения), являются вспомогательными.

Таким образом, при рассмотрении дела не было учтено, что потерпевшие хранили похищенное у них К. имущество за пределами своего жилища во вспомогательных помещениях общего пользования. Соответственно действия К. подлежали квалификации как тайное похищение имущества (кража), совершенное повторно.

Постановлением президиума Могилевского областного суда от 13.10.2017 приговор в отношении К. изменен: указание о наличии в действиях осужденного квалифицирующего признака кражи – «совершенной с проникновением в жилище» исключено.

Хищение, за исключением разбоя и вымогательства, следует считать оконченным, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им распоряжаться по своему усмотрению или пользоваться им.

 

1.

Приговором суда Московского района г. Минска от 13.06.2016 Ч. осужден по ч. 2 ст. 206 УК.

По протесту прокурора города Минска президиумом Минского городского суда 08.02.2017 приговор изменен по следующим основаниям.

Ч. признан виновным в том, что он 10.03.2016, находясь в павильоне ЧПУП «Б», открыто повторно похитил 1 200 000 неденоминированных рублей и не имеющий стоимости лоток.

Он же 15.03.2016, находясь в павильоне ЧТПУП «О», открыто повторно похитил 2 722 000 неденоминированных рублей, два лотка, три чека, фрагмент бумаги, не имеющие стоимости.

Действия Ч. квалифицированы по ч. 2 ст. 206 УК.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в п. 33 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества», хищение, за исключением разбоя и вымогательства, следует считать оконченным, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им распоряжаться по своему усмотрению или пользоваться им.

Из положенных судом в основу приговора показаний осужденного по эпизоду хищения имущества ЧТПУП «О» следует, что после того, как он взял с прилавка лотки с денежными средствами и выбежал из торгового павильона, услышал требования продавца остановиться, которое проигнорировал и продолжил убегать. На улице его пытался задержать сотрудник охраны рынка, от которого он увернулся и побежал к выходу с территории рынка, где другой сотрудник охраны задержал его.

На стадии досудебного производства Ч. давал аналогичные показания, указав о том, что работники рынка преследовали его, когда он пытался скрыться с похищенными деньгами.

Из показаний свидетеля З. усматривается, что, когда она обнаружила действия Ч. по похищению денежных средств, начала его преследовать, выбежав за ним из торгового павильона. Она видела, как сотрудник охраны пытался задержать убегающего осужденного.

Из показаний свидетеля Д. следует, что он преследовал Ч. с момента, когда тот выбежал из торгового павильона, и до его задержания.

Указанные доказательства свидетельствуют о том, что, завладев денежными средствами, Ч. не имел реальной возможности распорядиться ими по своему усмотрению, так как события, связанные с завладением денежными средствами, преследованием Ч. и его задержанием носили скоротечный и непрерывный характер.

С учетом изложенного судом надзорной инстанции приговор в отношении Ч. изменен: его действия по эпизоду от 15.03.2016 переквалифицированы с ч. 2 ст. 206 УК на ч. 1 ст. 14 и ч. 2 ст. 206 УК, по которой назначено 3 месяца ареста. Окончательное наказание Ч. определено в соответствии с ч. 1 ст. 71 УК при повторности преступлений, не образующих совокупности, путем поглощения менее строгого наказания, назначенного по ч. 1 ст. 14 и ч. 2 ст. 206 УК, более строгим по ч. 2 ст. 206 УК.

 

2.

Судом Новобелицкого района г. Гомеля 01.11.2017 Б. осужден по ч. 2 ст. 205 УК. Он признан виновным в тайном похищении имущества (краже), совершенном повторно, группой лиц.

В протесте прокурора Гомельской области предлагалось приговор изменить – переквалифицировать действия осужденного с ч. 2 ст. 205 УК на ч. 1 ст. 14, ч. 2 ст. 205 УК.

Постановлением президиума Гомельского областного суда от 25.06.2018 протест удовлетворен исходя из следующего.

Согласно ч. 1 ст. 14 УК покушением на преступление признаются умышленное действие или бездействие лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по независящим от этого лица обстоятельствам.

Б. не отрицал факта совершения им совместно с К. хищения надгробных табличек. При этом указывал, что на выходе с кладбища они были задержаны сотрудниками милиции.

Факт задержания К. и Б. на территории кладбища подтверждается рапортом сотрудника органов внутренних дел.

Информация, содержащаяся в рапорте, согласуется с показаниями допрошенных свидетелей.

В связи с тем, что материалами дела с достоверностью подтверждается отсутствие у Б. реальной возможности распорядиться похищенным имуществом, так как в результате своевременного обнаружения противоправных действий он был задержан сотрудниками правоохранительных органов, действия осужденного судом надзорной инстанции переквалифицированы с ч. 2 ст. 205 УК на ч. 1 ст. 14, ч. 2 ст. 205 УК.

Похищение имущества не является открытым, если совершено в присутствии лиц, со стороны которых у виновного не было оснований опасаться противодействия и разоблачения.

 

1.

По приговору судебной коллегии по уголовным делам Гомельского областного суда от 10.03.2017 осуждены Б. по ч. 1 ст. 206, ч. 2 ст. 339 и другим статьям УК, Н. по ч. 2 ст. 339 и другим статьям УК.

Они признаны виновными в том, что повторно, по предварительному сговору в группе лиц в жилом помещении умышленно, беспричинно, из хулиганских побуждений, грубо нарушая общественный порядок, проявляя явное неуважение к обществу и общепринятым правилам поведения, с целью подавить, унизить другого человека и показать свое физическое превосходство над ним высказывали оскорбления в адрес С. и несовершеннолетнего К., избили их, нанося удары руками и ногами по различным частям тела, чем причинили побои.

Б. после избиения К. открыто завладел его мобильным телефоном.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда, рассмотрев 26.05.2017 дело по апелляционным жалобам обвиняемых, приговор изменила ввиду квалификации без достаточных оснований действий Б., связанных с похищением телефона К., по ч. 1 ст. 206 УК как грабеж.

В соответствии с п. 4 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» открытым похищением имущества (грабежом) признается такое завладение имуществом, которое совершается в присутствии потерпевшего, лиц, которым имущество вверено или под охраной которых оно находится, либо на виду у посторонних, когда лицо, совершающее хищение, сознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его действий.

Похищение имущества не является открытым, если совершено в присутствии лиц, со стороны которых у виновного не было оснований опасаться противодействия и разоблачения.

Потерпевшие С. и К., согласно их показаниям, не видели похищение телефона.

Обвиняемый Н., на показания которого суд сослался в приговоре, участвовал совместно с Б. в совершении хулиганских действий в отношении потерпевших, поэтому оснований опасаться противодействия и разоблачения с его стороны у Б. не имелось. Другие лица не являлись очевидцами хищения.

При таких обстоятельствах действия Б. переквалифицированы с ч. 1 ст. 206 УК на ч. 1 ст. 205 УК как тайное похищение имущества (кража).

 

2.

Приговором суда Могилевского района от 07.05.2018 Ж. осужден по ч. 2 ст. 206 УК.

Он признан виновным в том, что в квартире тайно повторно похитил из сумочки принадлежащий В. кошелек стоимостью 40 рублей с находящимися в нем 400 долларами США. Когда преступные действия Ж. были обнаружены М., которая потребовала вернуть похищенное, осужденный, понимая открытый характер своих действий, проигнорировав ее требование, удерживая при себе похищенное, скрылся с места преступления, открыто похитив указанное имущество.

В протесте заместителя Генерального прокурора излагалась просьба об изменении приговора ввиду неправильного применения уголовного закона.

Согласно п. 4 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» открытым похищением имущества (грабежом) признается такое завладение имуществом, которое совершается в присутствии потерпевшего, лиц, которым имущество вверено или под охраной которых оно находится, либо на виду у посторонних, когда лицо, совершающее хищение, сознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его действий.

Похищение имущества не является открытым, если совершено в присутствии лиц, со стороны которых у виновного не было оснований опасаться противодействия и разоблачения.

В соответствии с п. 7 названного постановления как грабеж могут быть квалифицированы действия, начатые как кража, обнаруженные потерпевшим или другими лицами и, несмотря на это, продолженные виновным с целью завладения имуществом или его удержания.

Разъяснения Пленума Верховного Суда по настоящему делу должным образом не учтены.

Из показаний Ж. усматривается, что с В. и М. в квартире последней он распивал спиртное. В ночное время, когда потерпевший спал, в прихожей из сумки В. взял кошелек с деньгами. Затем демонстрировал кошелек М. на кухне. На ее замечание о том, что имущество принадлежит В., ответил, что с ним разберется и ушел из квартиры. Слова М. не расценивал как требование вернуть похищенное, так как она и потерпевший являются его знакомыми, и не думал, что они могут обратиться в милицию.

Свидетель М. показала, что ее разбудил Ж. и предложил поехать в магазин. На кухне Ж., достав кошелек, демонстрировал ей доллары США. На замечание о том, что кошелек ему не принадлежит, обвиняемый ответил, что с В. разберется. После этого он вызвал такси и уехал, а она пошла спать.

Из показаний потерпевшего В. усматривается, что во время совершения Ж. преступления он спал. Проснувшись, обнаружил пропажу своего имущества. Со слов М. узнал, что его забрал Ж.

Согласно протоколу устного заявления о совершенном преступлении, потерпевший В. просил привлечь к уголовной ответственности Ж., который тайно похитил его имущество.

Решение о квалификации преступных действий Ж. по ч. 2 ст. 206 УК мотивировано судом в приговоре только тем, что потерпевший В. был осведомлен М. о совершенном преступлении.

Вместе с тем это не дает оснований для юридической оценки содеянного Ж. как открытое похищение имущества.

По делу достоверно установлено, что Ж. тайно завладел имуществом потерпевшего и имел реальную возможность им распоряжаться по своему усмотрению, в том числе беспрепятственно покинуть квартиру, поскольку потерпевший В. и свидетель М. во время совершения осужденным хищения спали.

Дальнейшие действия осужденного, который разбудил М. и, демонстрируя ей денежные средства, предложил поехать в магазин, совершены после окончания кражи, свидетельствуют об отсутствии осознания возможности его разоблачения и соответственно умысла на грабеж.

Поведение М. после сообщения ей Ж. о том, что он «разберется» с потерпевшим, также указывает на отсутствие у нее желания препятствовать действиям осужденного или его разоблачить, поскольку она никому не сообщила о содеянном при наличии такой возможности.

При таких обстоятельствах президиумом Могилевского областного суда 01.02.2019 действия Ж. переквалифицированы с ч. 2 ст. 206 УК на ч. 2 ст. 205 УК.

Действия лица, совершившего кражу и пытавшегося скрыться при преследовании, необоснованно расценены как грабеж.

По приговору суда Столинского района от 12.09.2016 П. осужден по ч. 1 ст. 14, ч. 2 ст. 206 УК на 3 месяца ареста.

В протесте прокурора области указывалось о необходимости отмены приговора ввиду неправильного применения уголовного и существенного нарушения уголовно-процессуального законов.

Судом первой инстанции признано установленным, что П. через незапертую дверь проник в дом П-ца, откуда пытался похитить продукты питания, однако на выходе из дома был застигнут потерпевшим. После этого с целью скрыться начал убегать, но был задержан местным жителем.

Орган уголовного преследования и суд действия П. квалифицировали по ч. 1 ст. 14 и ч. 2 ст. 206 УК как покушение на грабеж, совершенный с проникновением в жилище.

Согласно п. 7 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» действия, начатые как кража или мошенничество, обнаруженные потерпевшим или другими лицами и, несмотря на это, продолженные виновным с целью завладения имуществом или его удержания, квалифицируются как грабеж, а при применении насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозы применения такого насилия как разбой. Однако не являются грабежом или разбоем случаи, когда насильственные действия совершены по окончании кражи или мошенничества с целью скрыться или избежать задержания. Такие деяния подлежат самостоятельной квалификации по соответствующим статьям УК в зависимости от их характера и наступивших последствий.

Поскольку осужденный, будучи обнаруженным потерпевшим, стал убегать из дома с целью скрыться, а не с целью удержания похищенного, о чем свидетельствует и тот факт, что П. бросил сумку с похищенным на землю и продолжил убегать от преследовавшего его К., действия П. подлежали квалификации по ч. 1 ст. 14 и ч. 2 ст. 205 УК как покушение на кражу, совершенную с проникновением в жилище.

Так как дело было рассмотрено в сокращенном порядке судебного следствия, постановлением президиума Брестского областного суда от 07.06.2017 приговор отменен. Уголовное дело передано на новое судебное рассмотрение.

Как грабеж квалифицируются действия, начатые как кража или мошенничество, обнаруженные потерпевшим или другими лицами и, несмотря на это, продолженные виновным с целью завладения имуществом или его удержания.

По приговору суда Октябрьского района г. Витебска от 04.07.2017 Л. осужден по ч. 2 ст. 206 УК.

Заместитель Председателя Верховного Суда принес протест в порядке надзора об изменении приговора по следующим основаниям.

В соответствии с диспозицией ст. 206 УК и содержащимися в пп. 4, 7 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» разъяснениями грабежом признается открытое похищение имущества. Действия, начатые как кража, обнаруженные потерпевшим или другими лицами и, несмотря на это, продолженные виновным с целью завладения имуществом или его удержания, также квалифицируются как грабеж.

Суд в обоснование виновности Л. в открытом похищении имущества сослался в приговоре на показания потерпевшей Р., свидетелей З. и Ж., протоколы осмотра места происшествия и обыска. При этом, мотивируя свой вывод, суд указал, что потерпевшая в присутствии обвиняемого обнаружила пропажу находившихся в галерее изделий и попросила его вернуть их, на что тот ответил, что ничего не брал. Удерживая при себе похищенные изделия, он вышел из галереи. Через некоторое время вернулся обратно и возвратил один из похищенных кулонов на цепочке.

Вместе с тем из показаний потерпевшей усматривается, что 07.02.2017 в галерею, где выставлены ее изделия, зашли двое мужчин. Один из них, Л., опрокинул статуэтку, на которой висела цепочка с кулоном. Она попросила его быть аккуратнее и сама стала показывать им изделия. Затем обнаружила исчезновение кулона с цепочкой и кольца, о чем сообщила мужчинам, но те ответили, что ничего не брали, а Л. указал на вазочку, в которой находилось названное кольцо, хотя она его туда не клала. В это время в галерею зашли ее дочь Ж. и З., в присутствии которых она также просила мужчин вернуть кулон, но те говорили, что у них ничего нет. Ее дочь, используя мобильный телефон, решила сфотографировать мужчин, но Л. вышел из галереи. Вслед за ним вышел и второй мужчина. Через некоторое время Л. возвратился и вернул кулон, объяснив, что тот зацепился за одежду, после чего снова ушел. Вскоре в мастерскую зашел сотрудник милиции, попросил проверить сохранность имущества. Она обнаружила хищение и других изделий.

Об этом же показали свидетели З. и Ж.

Протоколами задержания и обыска подтверждено, что остальные похищенные из мастерской изделия были выданы Л. при его задержании. В отношении другого лица уголовное преследование прекращено за недоказанностью участия в преступлении.

Таким образом, из показаний потерпевшей и свидетелей следует, что они не являлись очевидцами изъятия Л. изделий. Обнаружив исчезновение кулона с цепочкой, ни потерпевшая, ни свидетели не были осведомлены о его нахождении именно у Л., и это осознавалось последним. Поэтому тот факт, что Л., умысел которого был направлен на тайное хищение имущества, вышел из помещения галереи с похищенными изделиями, когда дочь потерпевшей хотела его сфотографировать, в данном случае не может свидетельствовать о том, что действия Л. из кражи переросли в грабеж.

При таких обстоятельствах его действия следует переквалифицировать с ч. 2 ст. 206 УК на ч. 2 ст. 205 УК как тайное похищение имущества (кража), совершенное повторно.

Постановлением президиума Витебского областного суда от 11.01.2019 по данным основаниям приговор изменен.

Изменение приговора повлекла необоснованная квалификация действий обвиняемого как разбой, совершенный группой лиц.

 

1.

По приговору суда Молодечненского района от 17.01.2017 Ш. осужден по ч. 2 ст. 207 УК.

Он признан виновным в разбое, совершенном группой лиц, с целью завладения имуществом в крупном размере.

В надзорном протесте заместителя Председателя Верховного Суда ставился вопрос об изменении судебного решения исходя из следующего.

Согласно приговору, Ш. совместно и по предварительному сговору с иным лицом, имея умысел на завладение имуществом в крупном размере, с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, реализуя свои преступные намерения, заранее распределив роли, имея с собой приготовленные перчатки и маску для сокрытия личности, а также предмет, похожий на пистолет, для оказания психического воздействия с целью понуждения к исполнению требований, на совместно приобретенном мотоцикле под управлением иного лица совершил разбойное нападение при следующих обстоятельствах.

Так он, прибыв в агрогородок Молодечненского района, в то время как иное лицо оставалось на улице с целью наблюдения за окружающей обстановкой и оказания помощи в сокрытии с места происшествия, прошел в отделение филиала банка, где с использованием перчаток и маски для сокрытия личности высказал угрозу непосредственного применения насилия, опасного для жизни и здоровья, выразившуюся в сообщении о наличии у него огнестрельного оружия и готовности его применения, а также применил удушающий прием в виде захвата и удержания рукой за шею кассира отделения, что потерпевшей воспринималось как реальная угроза для жизни и здоровья, потребовал передачи денег и завладел денежными средствами в крупном размере. После этого в подтверждение своих угроз продемонстрировал потерпевшей предмет, похожий на пистолет, и скрылся совместно с иным лицом с места происшествия.

Виновность Ш. в совершении указанных преступных действий материалами дела доказана.

Вместе с тем суд, правильно установив фактические обстоятельства дела и квалифицировав действия Ш. как разбой, совершенный с целью завладения имуществом в крупном размере, необоснованно квалифицировал их по признаку разбоя, совершенного группой лиц.

В соответствии с ч. 1 ст. 17 УК преступление признается совершенным группой лиц, если хотя бы два лица совместно участвовали в совершении данного преступления в качестве его исполнителей (соисполнительство).

Согласно ч. 3 ст. 16 УК исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление, либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами, либо совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих в силу закона уголовной ответственности или совершивших преступление по неосторожности.

Под разбоем в силу ч. 1 ст. 207 УК понимается применение насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, либо угроза применения такого насилия с целью непосредственного завладения имуществом.

В данном случае, как установлено судом, действия, выразившиеся в угрозе применения насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшей, с целью непосредственного завладения имуществом, а также в завладении имуществом, были совершены одним Ш.

Следовательно, его действия по признаку разбоя, совершенного группой лиц, квалифицированы неверно, данный квалифицирующий признак подлежит исключению.

По этим основаниям постановлением президиума Минского областного суда от 06.12.2017 приговор изменен.

 

2.

По приговору суда Ленинского района г. Минска от 27.11.2017 М. и М-н осуждены по ч. 2 ст. 207 и другим статьям УК.

В протесте заместителя Председателя Верховного Суда ставился вопрос об изменении приговора исходя из следующего.

Согласно приговору, М. и М-н, действуя группой лиц по предварительному сговору, распределив между собой роли, прибыли к магазину. Для наблюдения за прилегающей территорией и оповещения о возможной опасности задержания М-н остался на улице возле магазина. М. один проследовал в помещение, где с целью непосредственного завладения имуществом, угрожая И. и Н. применением насилия, опасного для жизни и здоровья, направляя в их сторону пневматический газобалонный пистолет, потребовал передачи денежной выручки, самостоятельно извлек из кассы магазина 704,95 рубля и совместно с М-ным завладел ими.

Своими действиями осужденные совершили разбой группой лиц, а М. и повторно.

Суд, правильно установив фактические обстоятельства, необоснованно квалифицировал действия осужденных по ч. 2 ст. 207 УК по признаку разбоя, совершенного группой лиц.

В соответствии с ч. 1 ст. 17 УК преступление признается совершенным группой лиц, если хотя бы два лица совместно участвовали в совершении данного преступления в качестве его исполнителей.

Согласно ч. 3 ст. 16 УК исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление, либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами, либо совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих в силу закона уголовной ответственности или совершивших преступление по неосторожности.

Под разбоем в силу ч. 1 ст. 207 УК понимается применение насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, либо угроза применения такого насилия с целью непосредственного завладения имуществом.

Как установлено судом, действия, выразившиеся в угрозе применения насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевших, с целью непосредственного завладения имуществом, а также в завладении имуществом (денежными средствами), были совершены одним М.

М-н же непосредственного участия в выполнении объективной стороны данного преступления не принимал. Он остался на улице вблизи магазина с целью наблюдения за прилегающей территорией и оповещения М. о возможной опасности задержания.

Следовательно, действия М. и М-на по признаку разбоя, совершенного группой, квалифицированы неверно.

Поэтому приговор в отношении М. и М-на постановлением президиума Минского городского суда от 14.11.2018 изменен: указание о совершении осужденными разбоя группой лиц исключено, действия М-на переквалифицированы с ч. 2 ст. 207 УК на ч. 6 ст. 16 и ч. 1 ст. 207 УК со смягчением наказания.

Получение имущества под условием выполнения какого-либо обязательства может быть квалифицировано как мошенничество лишь в том случае, когда виновный еще в момент завладения этим имуществом имел цель его присвоения и не намеревался выполнить принятое обязательство.

Приговором суда Лидского района от 17.01.2019 Т. осужден по чч. 1, 2 ст. 209 УК.

В протесте заместитель Председателя Верховного Суда указал, что выводы суда о виновности Т. не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, просил отменить приговор, а уголовное дело направить на новое судебное рассмотрение.

Постановлением президиума Гродненского областного суда от 10.09.2019 протест удовлетворен.

Суд первой инстанции посчитал установленным, что Т., имея умысел на завладение денежными средствами потерпевших, путем обмана под предлогом снятия порчи (проклятия) и продажи оберега, являющегося не имеющим стоимости гранитом среднезернистым, в ноябре 2017 г. и 05.01.2018 по месту своего жительства в несколько приемов завладел денежными средствами К. на сумму 379,21 рубля, П. – 379,01 рубля и Ю. – 305 рублей.

Однако при постановлении приговора суд не учел следующие обстоятельства, которые могли существенно повлиять на его выводы.

В соответствии с п. 12 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» получение имущества под условием выполнения какого-либо обязательства может быть квалифицировано как мошенничество лишь в том случае, когда виновный еще в момент завладения этим имуществом имел цель его присвоения и не намеревался выполнить принятое обязательство.

Осужденный Т., не признавая себя виновным в мошенничестве, показал, что занимается снятием порчи и проклятия. При этом не отрицал фактов обращения к нему по собственной инициативе К., П. и Ю., с которыми он произвел обряды и ритуалы, а также продал каждой из них в качестве оберега по небольшому камню. За услуги потерпевшие добровольно передали ему названные им суммы денежных средств.

Указанные обстоятельства подтвердили в судебном заседании и потерпевшие.

Таким образом, из материалов дела следует, что Т. фактически выполнял определенные обрядовые действия по просьбе самих потерпевших и в связи с их обращением к нему, сам активных действий по поиску таких граждан не предпринимал.

По выводам суда надзорной инстанции в действиях Т. объективно усматривается их направленность на оказание услуг гражданам и систематическое получение от оказания данных услуг дохода, т.е. совершение действий, обладающих признаками предпринимательской деятельности.

Судом первой инстанции оставлено без внимания и то, что в дальнейшем решением райисполкома 15.03.2018 Т. был зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя, основной вид деятельности которого – предоставление прочих индивидуальных услуг.

При таких обстоятельствах вывод о том, что действия Т. в сложившейся ситуации были направлены на завладение имуществом потерпевших путем обмана, и о наличии состава преступления, предусмотренного ст. 209 УК, сделан судом без анализа и оценки всех имеющихся доказательств по делу в их совокупности.

Надзорной инстанцией областного суда приговор в отношении Т. отменен, уголовное дело направлено на новое судебное рассмотрение.

Хищение имущества путем присвоения или растраты может быть совершено только лицом, которому это имущество вверено.

 

1.

Приговором суда Фрунзенского района г. Минска от 23.12.2016 С. осужден по ч. 1 ст. 211 УК к 1 году 6 месяцам ограничения свободы без направления в исправительное учреждение открытого типа и без штрафа.

В надзорном протесте прокурора города Минска ставился вопрос о переквалификации действий С. с ч. 1 ст. 211 УК на ч. 1 ст. 205 УК со смягчением наказания.

В соответствии с п. 16 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» хищение имущества путем присвоения или растраты (ст. 211 УК) может быть совершено только лицом, которому это имущество вверено.

Вверенным является имущество, в отношении которого лицо в силу трудовых, гражданско-правовых или иных отношений наделено полномочиями владения, пользования или распоряжения.

Из материалов уголовного дела следует, что С. работал в магазине охранником.

В соответствии с должностной инструкцией его обязанности – осуществление контроля за сохранностью товаров, торгового оборудования, тары и прочих материальных ценностей, предотвращение хищений.

Прием, хранение и распоряжение товарно-материальными ценностями в должностные обязанности С. не входили. Имущество торгового предприятия, в том числе и похищенное, ему по количеству и весу не передавалось и не вверялось.

Согласно показаниям осужденного, после закрытия магазина он, отключив камеры видеонаблюдения, удостоверившись в отсутствии сотрудников, в торговом зале с прилавков похитил продукты питания.

Как разъяснено в п. 18 названного постановления Пленума Верховного Суда, похищение лицом имущества, переданного ему по количеству или весу с возложением обязанностей отчитаться за него (сторожем, охранником, шофером и т.п.), должно квалифицироваться по ст. 211 УК. Если же имущество такому лицу по количеству или весу не передавалось, то при похищении имущества в силу доступа к нему по роду выполняемой работы его действия подлежат квалификации по ст. 205 УК.

При указанных обстоятельствах вывод суда, изложенный в приговоре, о виновности С. в присвоении имущества лицом, которому оно вверено, не соответствует фактическим обстоятельствам дела.

Постановлением президиума Минского городского суда от 12.04.2017 приговор в отношении С. изменен: его действия переквалифицированы с ч. 1 ст. 211 УК на ч. 1 ст. 205 УК, по которой назначен 1 год ограничения свободы без направления в исправительное учреждение открытого типа.

 

2.

Судом Мозырского района 31.05.2016 К. осуждена по ч. 3 ст. 211 УК.

Заместителем Генерального прокурора в надзорном протесте в президиум Гомельского областного суда указывалось о неверной квалификации действий осужденной.

К. признана виновной в том, что, работая согласно устной договоренности без оформления трудового договора в должности заведующей склада в ЧТУП «С», выполняя работу, непосредственно связанную с приемом, хранением и распоряжением материальными ценностями, поступающими на склад, неся ответственность за обеспечение сохранности вверенных ей нанимателем ценностей, в период с 14.09.2015 по январь 2016 г. путем присвоения совершила хищение денежных средств и имущества предприятия в крупном размере.

Суд установил, что К. в указанный период получила от граждан денежные средства за выполненные работы и оказанные услуги по договорам розничной купли-продажи, заключенным с ЧТУП «С», и присвоила их. Она же присвоила находившиеся на складе предприятия входную металлическую дверь и ламинированный пол.

Виновность осужденной в хищении имущества материалами дела доказана, однако суд неправильно определил способ этого хищения и дал неверную юридическую оценку содеянному.

Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 16 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества», хищение имущества путем присвоения или растраты (ст. 211 УК) может быть совершено только лицом, которому это имущество вверено.

Вверенным является имущество, в отношении которого лицо в силу трудовых, гражданско-правовых или иных отношений наделено полномочиями владения, пользования или распоряжения.

Из показаний осужденной, представителя гражданского истца, свидетелей и материалов уголовного дела усматривается, что К. не была официально трудоустроена в ЧТУП «С», с ней не заключался трудовой договор и договор о материальной ответственности. Работу на предприятии она осуществляла по устной договоренности с директором ЧТУП «С», в соответствии с которой она занималась комплектацией товара, его отгрузкой и доставкой покупателям, получая от граждан наличные денежные средства за товар.

По делу не добыто и в приговоре не приведено доказательств, подтверждающих то обстоятельство, что имущество ЧТУП «С» находилось в правомерном владении у К. Имущество предприятия юридически не оформлялось на нее, не передавалось в подотчет, какие-либо документы (договор, трудовое соглашение, акт приемки, накладная и т.п.), подтверждающие право К. на владение, пользование или распоряжение имуществом предприятия, не составлялись. Не наделяла такими полномочиями К. и устная договоренность между ней и М. о выполнении работы на предприятии.

При таких обстоятельствах выводы суда о том, что имущество предприятия было вверено осужденной, она несла ответственность за обеспечение сохранности вверенных ей ценностей, не соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела. Субъектом преступления, предусмотренного ст. 211 УК, К. не являлась.

Исходя из установленных судом фактических обстоятельств дела К., имея доступ к материальным ценностям по роду выполняемой работы, совершила тайное безвозмездное противоправное завладение ими в крупном размере. Соответственно в ее действиях имеется состав преступления, предусмотренный ч. 3 ст. 205 УК.

Постановлением президиума Гомельского областного суда от 07.08.2017 протест удовлетворен, приговор изменен: действия К. переквалифицированы с ч. 3 ст. 211 УК на ч. 3 ст. 205 УК.

Ответственность должностного лица, не использовавшего своих служебных полномочий для завладения вверенным ему имуществом, наступает по ст. 211 УК.

Приговором суда Мозырского района от 26.04.2016 К. осужден по ч. 3 ст. 210 УК.

Он признан виновным в том, что, работая инженером-энергетиком строительного унитарного предприятия, приобрел 24.03.2014 для нужд предприятия электродвигатель стоимостью 62 676 000 неденоминированных рублей. В июле 2014 г., имея указанный двигатель у себя в подотчете для установки на дробильно-сортировочном комплексе предприятия, злоупотребил своими служебными полномочиями и с целью его хищения вывез с территории предприятия, распорядившись по своему усмотрению.

В надзорном протесте, принесенном в президиум Гомельского областного суда, заместитель Генерального прокурора указал, что, правильно установив фактические обстоятельства дела, суд дал им неверную правовую оценку.

В соответствии с пп. 14, 16 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» хищение путем злоупотребления служебными полномочиями (ст. 210 УК) характеризуется использованием должностным лицом своих служебных полномочий для завладения имуществом или приобретения права на него.

Ответственность должностного лица, не использовавшего своих служебных полномочий для завладения вверенным ему имуществом, наступает по ст. 211 УК.

По делу не установлено и судом в приговоре не приведено доказательств, свидетельствующих о том, что К. использовал свои служебные полномочия для совершения хищения. Из его показаний усматривается, что приобретенный для нужд предприятия электродвигатель находился у него в подотчете. В июле 2014 г. с целью хищения он вывез его с территории предприятия и реализовал знакомому.

Согласно договору об имущественной ответственности, К. принял на себя полную материальную ответственность и обязательства по хранению ценностей, переданных ему на ответственное хранение.

Из материального отчета за май 2014 г. усматривается, что электродвигатель был передан ему в подотчет.

Исходя из установленных судом фактических обстоятельств дела в действиях К., присвоившего вверенное ему имущество в крупном размере, усматривается состав преступления, предусмотренный ч. 3 ст. 211 УК.

Постановлением президиума Гомельского областного суда от 24.07.2017 протест удовлетворен: действия К. переквалифицированы с ч. 3 ст. 210 на ч. 3 ст. 211 УК.

В отличие от мошенничества при хищении путем использования компьютерной техники завладение имуществом происходит посредством использования компьютерной техники.

Приговором суда Минского района от 20.06.2017 Д., Ю. и С. осуждены по ч. 1 ст. 14 и ч. 4 ст. 212 и другим статьям УК.

В протесте заместителя Генерального прокурора ставился вопрос об изменении приговора и переквалификации действий осужденных с ч. 1 ст. 14 и ч. 4 ст. 212 УК на ч. 1 ст. 14 и ч. 4 ст. 209 УК по следующим основаниям.

Д., Ю. и С. признаны виновными в том, что, действуя по предварительному сговору, заранее распределив роли и обязанности, разработали компьютерные программы, внесли изменения в существующие компьютерные программы с целью несанкционированного блокирования компьютерной информации. Путем распространения данных компьютерных программ они пытались похитить денежные средства граждан в особо крупном размере, однако не довели свой преступный умысел до конца по независящим от них обстоятельствам.

Виновность осужденных в совершении указанных преступных действий материалами дела доказана. Вместе с тем суд, правильно установив фактические обстоятельства дела, необоснованно квалифицировал их действия по ч. 1 ст. 14, ч. 4 ст. 212 УК.

Согласно постановлению Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» хищение путем использования компьютерной техники (ст. 212 УК) возможно лишь посредством компьютерных манипуляций, заключающихся в обмане потерпевшего или лица, которому имущество вверено или под охраной которого оно находится, с использованием системы обработки информации. Данное хищение может быть совершено как путем изменения информации, обрабатываемой в компьютерной системе, хранящейся на машинных носителях или передаваемой по сетям передачи данных, так и путем введения в компьютерную систему ложной информации.

В отличие от мошенничества при хищении путем использования компьютерной техники завладение имуществом происходит посредством использования компьютерной техники.

По делу установлено, что во исполнение умысла на хищение имущества осужденные распространили разработанные компьютерные программы в глобальной компьютерной сети Интернет, умышленно блокировав программы – веб-обозреватели не менее 2 134 ПВЭМ, мобильных устройств и иных устройств, применяемых для доступа в глобальную компьютерную сеть Интернет, граждан и организаций. В результате на экраны мониторов пользователей выводилось окно, перекрывающее все остальные и не реагирующее на действия по его закрытию, в котором содержалась информация от имени МВД Республики Беларусь о необходимости уплаты штрафа за просмотр и посещение порнографических сайтов в виде платежей по пополнению балансов лицевых счетов абонентов операторов сотовой связи, которые в действительности штрафами не являлись. В дальнейшем вывод похищенных денежных средств, поступавших на балансы лицевых счетов абонентов операторов сотовой связи, осуществлялся Д., С. и Ю. с использованием системы электронных платежей.

Таким образом, осужденные при реализации умысла на хищение использовали компьютерную технику лишь как способ доведения до потерпевших заведомо ложной информации. Изъятие денежных средств и завладение ими происходило не путем компьютерных манипуляций, а в результате действий самих пользователей сети Интернет, принявших под влиянием обмана решение о перечислении требуемой суммы на указанные осужденными абонентские номера.

Такие действия являются покушением на хищение имущества потерпевших путем обмана (мошенничество), совершенное группой лиц в особо крупном размере.

Следовательно, содеянное Д., Ю., С. подлежит переквалификации с ч. 1 ст. 14, ч. 4 ст. 212 УК на ч. 1 ст. 14, ч. 4 ст. 209 УК.

Постановлением президиума Минского областного суда от 27.12.2017 протест удовлетворен, юридическая оценка содеянного осужденными изменена.

Хищение путем использования компьютерной техники возможно лишь посредством компьютерных манипуляций, заключающихся в обмане потерпевшего или лица, которому имущество вверено или под охраной которого оно находится, с использованием системы обработки информации.

Приговором суда Партизанского района г. Минска от 08.10.2018 с учетом изменений, внесенных судебной коллегией по уголовным делам Минского городского суда 18.01.2019, К. и Ш. осуждены по ч. 2 ст. 212, ч. 1 ст. 14 и ч. 3 ст. 212 УК.

Президиум Минского городского суда, рассмотрев 14.08.2019 дело по надзорному протесту заместителя Генерального прокурора, состоявшиеся по делу судебные решения изменил по следующим основаниям.

Суды первой и апелляционной инстанций признали установленным, что хищение и покушение на хищение путем использования компьютерной техники совершены осужденными группой лиц по предварительному сговору.

Согласно ч. 1 ст. 17 УК преступление признается совершенным группой лиц, если хотя бы два лица совместно участвовали в совершении данного преступления в качестве его исполнителей (соисполнительство).

В силу ч. 3 ст. 16 УК исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление, либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами, либо совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих в силу закона уголовной ответственности или совершивших преступление по неосторожности.

Непосредственное участие в совершении преступления означает, что исполнитель выполняет объективную сторону состава преступления.

Объективная сторона деяния, предусмотренного ст. 212 УК, выражается в изменении компьютерной информации либо введении в компьютерную систему ложной информации.

В п. 20 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» разъяснено, что хищение путем использования компьютерной техники возможно лишь посредством компьютерных манипуляций, заключающихся в обмане потерпевшего или лица, которому имущество вверено или под охраной которого оно находится, с использованием системы обработки информации.

Судом установлено, что Ш. в период с февраля 2016 г. по июль 2017 г. предоставлял К. реквизиты чужих банковских платежных карт. К. путем ввода этих реквизитов в компьютерные системы интернет-магазинов и сайтов приобретал товары, похитив и пытаясь похитить таким способом денежные средства со счетов правомерных держателей карт. 

Из показаний К. следует, что он получал от Ш., иногда за вознаграждение, реквизиты чужих банковских платежных карт. С их помощью за денежные средства со счетов держателей карт покупал товар в интернет-магазинах. О совершении Ш. каких-либо компьютерных манипуляций, входящих в объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 212 УК, осужденный не указывал.

Ш. пояснил, что в сети Интернет приобретал реквизиты банковских платежных карт, которые впоследствии перепродавал или отдавал К. Его роль заключалась только в предоставлении реквизитов карт. При этом осознавал, что с чужих банковских счетов с помощью предоставленных им реквизитов может быть похищена любая сумма.

Таким образом, из материалов дела усматривается, что Ш., предоставлявший реквизиты чужих банковских платежных карт для покупки товаров в интернет-магазинах, не выполнял объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 212 УК, а содействовал его совершению путем предоставления информации. При указанных обстоятельствах использование реквизитов чужих банковских платежных карт является способом совершения хищения и не подтверждает вывод суда о совершении преступления Ш. и К. в группе лиц.

Данные обстоятельства судебными инстанциями надлежащей оценки не получили, что повлекло изменение приговора в надзорном порядке.

По смыслу уголовного закона, регулирующего ответственность за преступления против собственности, стоимость похищенного имущества должна определяться исходя из его фактической стоимости на момент совершения преступления.

По приговору суда Пинского района и г. Пинска от 14.11.2016 З. осужден по ч. 1 ст. 14, ч. 4 ст. 205 УК к 8 годам лишения свободы.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Брестского областного суда от 20.01.2017 приговор оставлен без изменения.

Заместителем Председателя Верховного Суда в президиум Брестского областного суда принесен протест об отмене апелляционного определения.

В соответствии с положениями ст. 378 УПК суд апелляционной инстанции по жалобам и протестам проверяет правильность установления фактических обстоятельств уголовного дела и применения уголовного закона, а также соблюдение при рассмотрении и разрешении уголовного дела судом первой инстанции норм уголовно-процессуального закона.

Согласно ст. 397 УПК в определении суда апелляционной инстанции должны быть изложены содержание доводов лица, подавшего жалобу или протест, мотивы принятого решения. Если жалоба или протест оставлены без удовлетворения, указываются основания, по которым доводы, содержащиеся в жалобе или протесте, признаны необоснованными или несущественными.

Названные требования уголовно-процессуального закона при рассмотрении дела судебной коллегией по уголовным делам областного суда в полной мере не были выполнены.

З. и его защитник в апелляционных жалобах указывали о неправильном определении размера хищения, что повлекло неверную юридическую оценку действий.

Эти доводы судом апелляционной инстанции должным образом не проверены и не опровергнуты.

В обоснование виновности З. в покушении на кражу в особо крупном размере суд сослался на акты оценки икон и церковной утвари специалистами Национального художественного музея Республики Беларусь.

При этом стоимость икон «Богоматерь с младенцем Тихвинская», «Христос Вседержитель», которые, как установил суд, З. пытался похитить, определена с учетом стоимости оклада и рамы в размере 40 млн. неденоминированных рублей.

Вместе с тем согласно выводам суда, изложенным в приговоре, З. пытался похитить иконы без оклада и рамы. Однако вопрос об их стоимости без оклада и рамы не выяснялся, хотя это могло повлиять на правильность установления размера хищения.

Вывод суда апелляционной инстанции о несущественности указанного довода жалоб, так как икона, рама, оклад и киот неотделимы при определении ценности иконы как произведения искусства и предмета, необходимого для отправления церковных обрядов, сделан без соответствующего разъяснения специалиста, проводившего оценку данных икон, на вызове и допросе которого З. и его защитник настаивали в суде первой инстанции, для выяснения вопроса о возможной оценке икон без оклада и рамы.

Таким образом, вопрос о размере хищения по настоящему делу с достаточной полнотой не выяснен.

Постановлением президиума Брестского областного суда от 07.07.2017 протест удовлетворен, апелляционное определение отменено с передачей дела на новое апелляционное рассмотрение.

При новом рассмотрении судебной коллегией по уголовным делам областного суда 25.08.2017 приговор изменен: действия З. переквалифицированы с ч. 1 ст. 14, ч. 4 ст. 205 УК на ч. 1 ст. 14, ч. 3 ст. 205 УК, на основании которой ему назначено 6 лет лишения свободы.

Неверное установление размера хищения повлекло изменение приговора.

По приговору суда Московского района г. Минска от 10.07.2018 М. осужден по ч. 1 ст. 14, ч. 4 ст. 212 и другим статьям УК.

В надзорном протесте заместителя Генерального прокурора ставился вопрос об изменении приговора по следующим основаниям.

М. признан виновным в том, что, имея единый умысел, в период с 22.03.2017 по 29.04.2017, используя неустановленные программно-технические средства, в том числе сеть Интернет и неправомерно приобретенные реквизиты банковских платежных карточек (БПК) к счетам, распорядителями которых являлись неустановленные лица, не имея разрешения и согласия данных лиц, путем введения в компьютерные системы банковских организаций, ОАО «Авиакомпания «Белавиа» и ООО «Квитки Бел» ложной информации об использовании БПК их держателями, предоставив при осуществлении оплаты приобретаемых им в ОАО «Авиакомпания «Белавия» билетов, оплаты интересующих его товаров (услуг) ООО «Квитки Бел» реквизиты вышеуказанных БПК, повторно похитил и пытался похитить принадлежащее неустановленным держателям БПК имущество – денежные средства в общих суммах, эквивалентных 6 043,96 доллара США, 11 928,78 евро и 222,5 рубля, что составляло 35 719,9 рубля и в 1 533 раза превышало размер базовой величины, т.е. являлось особо крупным размером.

Действия осужденного квалифицированы по ч. 1 ст. 14, ч. 4 ст. 212 УК как покушение на хищение имущества путем введения в компьютерную систему ложной информации, сопряженное с несанкционированным доступом к компьютерной информации, совершенное повторно, в особо крупном размере.

Правильно установив фактические обстоятельства преступных действий осужденного, суд вместе с тем неверно определил сумму причиненного им ущерба.

М. совершено хищение, состоящее из ряда тождественных действий, которые охватывались единым умыслом виновного.

Действия М., связанные с использованием реквизитов БПК неустановленных лиц, обусловлены необходимостью оплаты авиабилетов или приобретения товаров (услуг), имеющих конкретную стоимость. При неудачной попытке приобретения билета с использованием реквизитов БПК ввиду недостаточности на расчетном счете денежных средств для его оплаты М. продолжал свои преступные действия и использовал реквизиты БПК иных лиц до приобретения им конкретного билета.

Анализ произведенных осужденным операций позволяет сделать вывод, что при последующих попытках приобретения билетов им использовались реквизиты БПК лиц, по которым в покупке билетов ранее было отказано ввиду недостаточности средств и по иным объективным причинам.

Умысел осужденного был направлен не на хищение неопределенной суммы денежных средств с банковских счетов конкретных лиц, а на хищение денежных сумм, равных стоимости приобретаемых им для собственных нужд авиабилетов или товаров (услуг), с банковских счетов лиц, на которых для этого имелось достаточно денежных средств и доступ к ним не был надлежаще защищен.

Соответственно сложение всех денежных сумм за попытки приобретения и приобретение одного и того же билета для определения размера похищенного в данном конкретном случае является необоснованным.

Из материалов дела следует, что М. с использованием реквизитов БПК, держателем которых он не являлся, посредством ресурса сети Интернет https://belavia.by осуществил оплату за авиабилеты стоимостью 2 119,82 доллара США, 4 518,05 евро и пытался осуществить оплату авиабилетов стоимостью 1 811,1 доллара США, 2 461,9 евро и 222,5 рубля.

Таким образом, он похитил и пытался похитить денежные средства в общей сумме, эквивалентной 21 722,82 рубля, в 944 раза превышающей размер базовой величины и соответствующей крупному размеру.

Ответственность за покушение на хищение имущества путем введения в компьютерную систему ложной информации, сопряженное с несанкционированным доступом к компьютерной информации, совершенное повторно, в крупном размере, предусмотрена ч. 1 ст. 14, ч. 3 ст. 212 УК.

Постановлением президиума Минского городского суда от 23.01.2019 приговор изменен: действия М. переквалифицированы с ч. 1 ст. 14, ч. 4 ст. 212 УК на ч. 1 ст. 14, ч. 3 ст. 212 УК.

При определении стоимости похищенного имущества следует исходить, в зависимости от обстоятельств приобретения его собственником, из государственных розничных, рыночных, комиссионных или иных цен на день совершения преступления. При отсутствии цены, а при необходимости и в иных случаях стоимость имущества определяется на основании заключения эксперта.

По приговору суда Советского района г. Гомеля от 20.04.2017, оставленному без изменения определением судебной коллегии по уголовным делам Гомельского областного суда от 28.06.2017, А. признан невиновным и оправдан по ч. 1 ст. 205 УК за отсутствием в его деянии состава преступления.

В надзорном протесте прокурором Гомельской области ставился вопрос об отмене судебных решений с направлением дела на новое рассмотрение, полагая, что выводы суда о невиновности А. не соответствуют фактическим обстоятельствам дела. В обоснование своих доводов прокурором указывалось, что суду необходимо было исходить из стоимости похищенного телефона, которая определена потерпевшей и составила более двух базовых величин. Суд же неправильно в основу оправдания А. положил остаточную стоимость телефона, установленную заключением эксперта.

Президиумом Гомельского областного суда 02.10.2017 протест оставлен без удовлетворения по следующим основаниям.

Согласно ч. 4 ст. 16, ч. 1 ст. 356 УПК обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность обвиняемого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных доказательств.

А. обвинялся в том, что тайно похитил с прилавка магазина принадлежащий К. аппарат сотовой связи стоимостью 140 рублей со вставленной в него картой памяти стоимостью 10 рублей, что на момент совершения преступления составило 7,1 базовой величины.

Согласно ч. 4 примечаний к главе 24 УК не подлежит уголовной ответственности лицо, совершившее хищение имущества физического лица путем кражи в сумме, не превышающей двукратного размера базовой величины, установленного на день совершения деяния.

На день совершения А. деяния размер базовой величины составлял 21 рубль.

В ходе судебного разбирательства проверены и исследованы предоставленные документы о стоимости похищенного имущества.

Так, стороной обвинения была предоставлена справка индивидуального предпринимателя, согласно которой стоимость аналогичного, бывшего в употреблении, но в рабочем состоянии мобильного телефона составляла от 100 до 130 рублей.

Однако судом установлено, что данная справка была составлена со слов продавца индивидуального предпринимателя, который пояснил, что телефон такой марки по цене от 100 до 130 рублей он пробовал бы продать, но не покупал бы его за эту цену.

Вопреки доводу протеста пояснения данного свидетеля не подтверждают объективность указанной потерпевшей стоимости похищенного телефона, а свидетельствуют о том, что стоимость аналогичного телефона, бывшего в употреблении, может варьироваться в зависимости от различных обстоятельств.

Предоставленные государственным обвинителем скриншоты страниц интернет-ресурсов о стоимости аналогичных мобильных телефонов также были исследованы в судебном разбирательстве и не признаны относимыми к делу доказательствами.

Судом проанализированы и показания потерпевшей К. в части заявленной стоимости похищенного мобильного телефона с картой памяти.

Кассовый чек либо иной документ, подтверждающие реальную стоимость имущества, которую за него уплатила потерпевшая, суду не представлены.

Не подтверждает это и кредитный договор, согласно которому К. получила кредит в сумме 1 909 800 неденоминированных рублей, поскольку деньги выдавались для приобретения двух мобильных телефонов без указания цены каждого из них в отдельности. К тому же суд отметил, что кредитной организации предназначалось соответствующее вознаграждение по договору, которое не может браться в расчет стоимости при квалификации преступления.

Сама потерпевшая пояснила, что стоимость телефона и карты памяти в ходе предварительного следствия она определила в сумме, за которую его покупала без учета износа.

В то же время из предоставленных стороной защиты документов усматривается, что цена телефонного аппарата, бывшего в эксплуатации в исправном состоянии, составляет 30 рублей, а карты памяти – 4,9 рубля.

Согласно справке оценщика, среднерыночная стоимость комплектного и исправного сотового телефона на вторичном рынке составляет 32,25 рубля. Несмотря на то, что данная стоимость также значительно ниже оценки, которую дала потерпевшая, суд не взял таковую за основу, поскольку оценщиком приведена цена телефона в комплекте, т.е. с зарядным устройством и кабелем, которые обвиняемый не похищал.

Таким образом, вопреки доводам протеста предоставленные доказательства не позволяли установить действительную стоимость телефона на день приобретения его потерпевшей, как и достоверно определить таковую на день совершения преступления исходя из рыночных или иных цен.

При таких обстоятельствах суд первой инстанции пришел к выводу, что точную оценку стоимости похищенного телефона невозможно определить без применения специальных товароведческих познаний, поэтому обоснованно назначил по делу соответствующую экспертизу, проведение которой поручил экспертам управления Государственного комитета судебных экспертиз Республики Беларусь по Гомельской области.

Согласно заключению эксперта остаточная стоимость бывшего в эксплуатации телефона в комплекте с аккумуляторной батареей с учетом износа и условной работоспособности на день его хищения составляла 15,13 рубля.

Оснований ставить под сомнение эти выводы не имелось.

Примененная экспертом при оценке мобильного телефона методика сомнений также не вызывает, к тому же при ее оспаривании в протесте не приведено иных методов и конкретных научных источников, которые подлежали применению в ходе экспертного исследования.

Отклоняя протест, президиум областного суда указал, что при определении стоимости похищенного имущества суд правильно исходил из результатов судебной товароведческой экспертизы, что в данном случае соответствует разъяснениям п. 25 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества».

Анализ приведенных в приговоре доказательств не дает оснований усомниться в правильности выводов суда о том, что общий размер похищенного имущества не превышал двукратного размера базовой величины (42 рубля).

При таких обстоятельствах надзорная инстанция не нашла оснований для отмены состоявшихся судебных решений.

Как хищение в крупном или особо крупном размере должны квалифицироваться действия при совершении продолжаемого хищения, когда общая стоимость похищенного имущества соответственно в двести пятьдесят и более или в тысячу и более раз превышает размер базовой величины, установленный на день совершения преступления.

Приговором суда Советского района г. Минска от 26.10.2018 Г. осуждена по ч. 1 ст. 14, ч. 4 ст. 209 УК.

Рассмотрев дело по надзорному протесту заместителя Генерального прокурора, президиум Минского городского суда 27.12.2019 судебное решение изменил, в том числе ввиду следующего.

Г. признана виновной в том, что под различными предлогами путем обмана и злоупотребления доверием завладела и пыталась завладеть денежными средствами 27 потерпевших в особо крупном размере.

Суд в приговоре установил, что преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 14, ч. 4 ст. 209 УК, совершено осужденной в период с 1 января 2009 г. по 30 ноября 2016 г. с единым умыслом.

Вместе с тем при описании преступного деяния суд определил размер ущерба и его кратность базовым величинам исходя из размера базовой величины, установленного на день хищения по каждому из эпизодов.

Однако такой подход в определении базовой величины противоречит разъяснению, содержащемуся в п. 25 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества», согласно которому как хищение в крупном или особо крупном размере должны квалифицироваться действия при совершении продолжаемого хищения, когда общая стоимость похищенного имущества соответственно в двести пятьдесят и более или в тысячу и более раз превышает размер базовой величины, установленный на день совершения преступления.

Поскольку днем совершения продолжаемого преступления является день его окончания, указание о размере ущерба и базовых величинах по каждому из эпизодов является излишним.

В этой связи надзорной инстанцией городского суда постановлено исключить из приговора в отношении Г. при описании преступного деяния указание о базовых величинах и размере ущерба по каждому из эпизодов.

В случае использования лицом изготовленных им фиктивных документов при совершении хищения дополнительной квалификации его действий по ст.ст. 380 и 427 УК не требуется. Сокрытие совершенного хищения путем служебного подлога или подделки документов квалифицируется по совокупности преступлений.

Постановлением суда Волковысского района от 05.12.2016 А. освобожден от уголовной ответственности по ч. 1 ст. 210 УК с привлечением к административной ответственности согласно ст. 86 УК.

Прокурором Гродненской области принесен надзорный протест об отмене состоявшегося по делу судебного решения по следующим основаниям.

Органом уголовного преследования А. обвинялся по ч. 1 ст. 210 УК в том, что он, работая заведующим механическими мастерскими унитарного предприятия, а также исполняя обязанности по совместительству инженера-механика, используя служебные полномочия, в один из дней с 01.09.2011 по 07.12.2011 в нарушение действующего законодательства не дал указаний подчиненным работникам о демонтаже подлежащего списанию и оприходованию на баланс предприятия в качестве металлолома прицепа, вместо которого в последующем оприходовал на склад неучтенный металлолом предприятия, а прицеп стоимостью 591,3 рубля похитил, передав П.

А. также обвинялся в том, что он, действуя из корыстной и иной личной заинтересованности, выразившейся в желании скрыть факт хищения прицепа, избежать ответственности за это, в один из дней с 07.12.2011 по 28.12.2011 внес в официальные документы заведомо ложные сведения о списании прицепа и сдаче его на металлолом. По данному эпизоду действия А. органом предварительного следствия квалифицированы по ч. 1 ст. 427 УК.

Предъявленное А. обвинение государственным обвинителем поддержано в полном объеме.

Постановлением суда из обвинения исключено указание о совершении А. преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 427 УК, поскольку, по мнению суда, внесение обвиняемым ложных сведений в требование-накладную о сдаче прицепа на металлолом являлось способом его хищения.

В протесте прокурора области был поставлен вопрос о несоответствии указанного вывода фактическим обстоятельствам уголовного дела.

Показаниями свидетеля П. установлено, что с 2010 года прицеп постоянно находился у него дома. Поскольку отсутствовала необходимость в прохождении технического осмотра, он в этом же году за ненадобностью выбросил технический талон к данному прицепу.

Приведенные доказательства подтверждают факт передачи А. похищенного имущества П. до момента его списания с баланса предприятия.

Как разъяснено в п. 34 постановления Пленума Верховного Суда от 21.12.2001 № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества», сокрытие совершенного хищения путем служебного подлога или подделки документов квалифицируется по совокупности преступлений.

Однако данные обстоятельства судом учтены не были.

Кроме того, в силу ч. 1 ст. 301 УПК судебное разбирательство уголовного дела проводится лишь по тому обвинению, которое лицу предъявлено в установленном УПК порядке.

А. обвинялся в хищении прицепа в период с 01.09.2011 по 07.12.2011, в совершении служебного подлога в период с 07.12.2011 по 28.12.2011, что соответствовало датам подготовки и подписания изъятых в ходе досудебного производства документов о списании имущества.

В постановлении суд признал установленным, что А. завладел прицепом в период с 1 марта по 1 мая 2012 г., а внесение ложных сведений в требование-накладную о сдаче прицепа на металлолом являлось способом его хищения, чем вышел за пределы судебного разбирательства.

При указанных обстоятельствах постановление суда не может быть признано законным и обоснованным. Постановлением президиума Гродненского областного суда протест удовлетворен.